Город на Стиксе - Наталья Земскова Страница 63

Буриме, фанты, карты. Компания засиделась далеко за полночь, и когда я уходила к себе, в зале оставались Аристотель, Елена и Бернаро, который за весь вечер не сказал мне и двух слов.

* * *

Завтрак был поздним. По обыкновению, я попросила Эдварда принести кофе мне в комнату, но услышала настойчивую просьбу хозяина дома позавтракать вместе со всеми. Именно это мне было нужно меньше всего… Совсем не хотелось ни есть, ни смотреть, как эти красавицы наперебой кокетничают с Бернаро, а тот не сводит восхищенных глаз с Елены. Нет, пусть кокетничают, пусть не сводит, но причем здесь я?

«Ничего, — сказала я себе, — терпеть осталось всего до завтрашнего вечера, больше я так не вляпаюсь ни за что, и вообще пора начинать новую жизнь».

Кто-то предложил покататься в санях, на что Бернаро сказал: «Нет проблем!», — куда-то позвонил, и через час внизу стояли две запряженные повозки. Я смотрела на оживленные лица укутанных в шубы гостей и жутко тосковала. Мне хотелось домой, на работу, к Жанетте, куда угодно, где не надо было веселиться вместе со всеми, когда хочется забиться в угол и молчать. И дело было не только в Елене Прекрасной и обращенных на нее пламенных взорах Бернаро. Я всегда себя чувствовала неуютно в гуще продолжительных массовых развлечений, пусть даже столь невинных. Умение радоваться жизни присутствовало во мне в зачаточном состоянии и пробуждалось лишь тогда, когда я была в одиночестве — в море, с книгой, за компьютером, если удавалось поймать всё время ускользающую мысль. И сейчас я чувствовала себя инородным телом в этой бодрой компании беспечно смеющихся людей.

Заметив мое настроение, Бернаро спросил, может ли чем-то помочь, и, получив мои уверения в том, что все замечательно, вернулся к дамам.

Катание оказалось забавным. Безветрие, солнечная погода и небольшой морозец заставили так увлечься прогулкой, что она растянулась часа на два. Не зная, чем заняться в санях, Елена взобралась на козлы и взялась за вожжи. Кучер, парень лет двадцати, неохотно подвинуся, но отдал ей бразды правления.

— Н-но! — закричала Елена, и лошади понеслись. Дорога была хорошо укатанной, бубенцы звенели на всю округу, и ребятишки повыскакивали из домов и замерли у околицы. Возле одного из дворов Елена притормозила, усадила в сани местную детвору и под улюлюканье оставшихся покатила к реке. Чусовая, не тронутая льдом, но загустевшая от первого мороза, вызвала новый приступ веселья, который разразился свистом Аристотеля. Едва не въехав в реку, Елена развернулась, гикнула, и мы понеслись ещё пуще.

После катания всем было море по колено — обед решили заменить шашлыками в саду. Мясо Бернаро жарил сам и всем по очереди вручал шампуры с дымящимися кусками баранины.

Ни с того, ни с сего за мной начал ухаживать Аристотель. Он почти насильно заставил меня выпить коньяку и закусить кружком перченого лимона.

— Нет, лимон обязательно, Лиза, — шептал он мне в самое ухо. — У вас, как у всех журналистов и критиков, недостаток эндорфинов в крови, а без эндорфинов человек не может испытывать полноценную радость.

— Вы врач?

— Я химик-отравитель. Редкая в нашем веке профессия. Кого вам нужно отравить, признайтесь?

Коньячок свое дело сделал, и скоро я уже смеялась двусмысленным шуткам Аристотеля. Наклонившись к моему уху, он с самым серьезным видом пародировал Вахтанга, Елену, Лидию и всех остальных персонажей, и делал это так уморительно, что от смеха я не могла ни есть, ни пить, ни следить за разговором, от души хохотала и совершенно позабыла свою недавнюю хандру.

Аристотель развлекал меня вплоть до вечера. А когда включили музыку, подхватил меня за талию, и мы сымпровизировали гремучую смесь твиста с чем-то латиноамериканским, сорвав аплодисменты. Демон безудержного веселья заставил Аристотеля вскочить на стол и изобразить профессиональный степ, а потом мы с ним вполне зажигательно завели сиртаки, и члены всеей странной компании подхватили танец, старательно повторяя наши движения.

Утром я все же уехала. Пока весь дом спал, выскользнула из дома, пешком дошла до шоссе и поймала машину. Но уезжала я — спасибо Аристотелю — со щитом, а не на щите. Благодаря нашим сумасбродным танцам, коньяку и эндорфинам жизнь закрутилась вокруг меня, а все остальные отошли в сторону, сделались зрителями, а Бернаро, словно очнувшись, опять не сводил с меня своих пристальных черных глаз.

— У вас что-то случилось? — спросил меня водитель «субару», которого удалось тормознуть с первой попытки.

— Нет, — улыбнулась я. — Почему вы так думаете?

— Девушка, голосующая в семь утра на пустынном шоссе — это ЧП. Меня зовут Виктор.

Он отвез меня домой, отказался от денег, но взял визитку и сказал, что позвонит. Новое дело, однако — расплачиваться визитками. Как авансами на будущее. Парень, правда, был славный. Точнее, никакой.