Ад - Александра Маринина Страница 61

– Ну, хорошо, а спесь откуда? – допытывалсяКамень. – Откуда такое презрение к людям, которые не так тонки, как она, ине так глубоко разбираются в поэзии? Ни у кого из Романовых или Головиныхтакого не наблюдалось.

– А спесь, мил-друг, от необоснованных амбиций. Онаведь сначала поняла, что непохожа на других, потом слегка искусственно усилилаэто обстоятельство, а потом искренне в него поверила. Коль она такаянеобыкновенная и ни на кого не похожая, то ее должна ждать поистиненеобыкновенная, нерядовая судьба. То есть сперва она сделала себя ни на кого непохожей, а потом стала ждать от жизни всяческих подарков и наград за это. Аподарков чего-то нет и нет, равно как и наград. Да, в университет на филфак онапоступила легко и без протекции, это правда. Но это – единственное, что ей вжизни удалось. А так-то что она собой представляет? Ни копейки собственнымтрудом не заработала…

– А переводы? – перебил его Камень. – Воронговорил, что она делает переводы с английского и с немецкого, у нее вуниверситете второй язык был немецкий.

– Ой, я тебя умоляю! – рассмеялся Змей. –Сколько там платят за эти переводы? И кому вообще нужны переводы стихов вРоссии конца двадцатого века? Никому. Ну заработала она пару раз по трикопейки, так тут же их на себя саму и истратила. Я же говорю о том, что она всемейный бюджет не вкладывает, то есть семье не помогает никак. Она даже посудуленится помыть, это для нее слишком грубо и приземленно, а она же такаянебесная, в том смысле, что неземная… Родислав несколько раз предлагал ейпринять участие в переговорах в качестве переводчика, так она отказалась.Попросил контракт перевести на немецкий – снова отказалась, хотя отец ейхорошие деньги за это предлагал. Не для нее это, видите ли, слишком низко,слишком грубо, это оскорбляет ее нежные чувства, не для того она учила языки, икакие-то там колбасы и машины для изготовления мясного фарша не могут стоять водном ряду с великой английской поэзией. В общем, все понятно. Ничего наша Лелясобой такого особенного не представляет, ничего она в жизни не добилась и недостигла, замуж не вышла, детей не родила, на работу не устроилась, карьеру неделает. Значит, что?

– Значит, идет в ход отрицание ценностей, которые ейнедоступны, – подхватил Камень. – Замуж не вышла? Так не за кого, ониже все тупые и примитивные. Карьеру не делает? Только потому, что все кругомтупые и примитивные и не понимают, как нужна людям английская поэзия. Все остальноеотсюда вытекает. Наша Леля ничего не хочет делать, она хочет только бытьнеобыкновенной и страдать, вот это ей по-настоящему нравится. Ведь посмотри,сколько у нее свободного времени! Она могла бы матери помочь по хозяйству, онамогла бы дедом заниматься, могла бы, в конце концов, помогать Ларисе с малышом,та бы ей только благодарна была. Леля могла бы все это делать и чувствоватьсвою нужность, полезность, а она? Наслаждается своей бесполезностью иневостребованностью, потому что это еще один повод пострадать. Так вот хотьВадима возьми: ведь до сих пор она об этом человеке мечтает и стихи емупосвящает! Это ж уму непостижимо! Хотя погоди-ка, – нахмурилсяКамень, – тут что-то не сходится.

– Например, что?

– Она же Вадима совсем не знает, если верить Ворону итебе. Неизвестно, как он относится к искусству, любит ли поэзию, тонкий ли он.Как же можно по нему страдать? А вдруг он такой же тупой и примитивный, как всеостальные в ее глазах?

– Так в этом и есть смысл страдания, как же ты непонимаешь! – воскликнул Змей с досадой. – Леля влюблена в него сдетства. При этом ничего о нем не знает и, что самое главное, не хочет знать.Она боится этого знания. А вдруг он окажется не таким, каким она его себенамечтала? Пока она о нем ничего не знает, он может оставаться для неепрекрасным принцем, о котором можно день и ночь мечтать, а ну как он неоправдает надежд? Что ей тогда делать? О ком мечтать? О ком страдать?

– Думаешь? – с сомнением переспросил Камень.

– Уверен. Если бы я был не прав, она бы уже давно с нимпознакомилась. Ведь сколько раз они сталкивались в подъезде, на лестнице, водворе у дома – не перечесть! И Вадим, поскольку он парень воспитанный, всегдаей улыбался.

– А она?

– Она глаза опустит и мимо проходит. Да что проходит –проскакивает как ужаленная, вместо того чтобы поздороваться и заговорить!Отсюда вывод: она ищет не знакомства, а страдания на дистанции.

– Да, – задумчиво протянул Камень, – дела…Бедная девочка! Что-то я еще хотел у тебя спросить, да запамятовал…

– Давай, вспоминай, а то мне по делам надо сползать.

– Куда? – встревожился Камень. – Далеко?Надолго?

– Далеко. А вот надолго или нет – пока не знаю, какпойдет. Приятель у меня захворал в Южной Африке, надо побыть с ним, поддержать,помочь. Как поправится – сразу вернусь. Ну, вспомнил?

– Нет… Черт, память подводить стала. Наверное, ястарею, – пожаловался Камень. – Кости болят, суставы ноют, боюсь, какбы не подагра, да и радикулит замучил, спать не дает, а теперь вот и головасдает позиции. Зачем придумали вечность, если старость не отменили, а?

– Ну, ты уж не прибедняйся, – усмехнулсяЗмей, – ты еще огурец. Со стороны на тебя посмотришь…

– Есть! – завопил Камень радостно. –Вспомнил! Вспомнил, что хотел спросить.

– Валяй, – разрешил Змей.

– Помнишь тех мужчин, которые со стороны наблюдали заРомановыми и в некоторых ситуациях оказывали помощь? Я еще тогда подумал, чтоэто какая-то команда спасателей семьи. Помнишь?

– А как же. И что?

– Так что-то Ворон давно ничего о них не рассказывает.Они что, пропали? И кто это такие? И зачем они следят за Романовыми? Зачемпомогают им? Я так ничего и не понял, а Ворон не говорит.

– А ты его спрашивал?

– Конечно. Он клянется, что их больше не видел.

– Ну, стало быть, и не видел, – уклончиво ответилЗмей. – Ты что, Ворона проверяешь? Это не по-товарищески: не доверять емуи за спиной устраивать проверки.

– Ты что! – Камень испугался, что его заподозрилив непорядочности. – Я никоим образом не хочу уронить его достоинство. Но яведь и раньше просил тебя уточнить что-то, что Ворон пропустил, и ты никогда невозражал. Что на этот раз не так?

– Да нет, – Змей отвел глаза, – все так.

– Тогда скажи мне про этих мужчин, – потребовалКамень. – Ты же наверняка уже все выяснил.

– Выяснил, – Змей согласно покивал овальнойголовой.

– Ну? – в нетерпении проговорил Камень. –Чего ты тянешь? Говори.

– Не скажу.

Камень оторопел. Впервые за все время Змей отказывалсярассказывать о том, что увидел.

– Как это? Почему?

– Не скажу – и все. Иначе тебе сериал твой смотреть будетне интересно.