Ловцы душ. Исповедь - Елена Богатырева Страница 57

Утром Костя проснулся вовремя, несмотря на то что забыл завести будильник. Приготовив для отца все необходимое, чтобы он сумел до вечера справляться сам, Костя поплелся на работу. Он слушал своих посетителей рассеянно и думал: мне бы ваши проблемы! Уж как бы я с ними разобрался! А вот со своими почему-то не получается…

В кафе, где ему назначила встречу Ирина Сергеевна, он пришел на сорок минут раньше и занял столик в углу на отшибе. Ирина Сергеевна пришла минута в минуту, заказала салат и кофе и только потом обвела взглядом зал и подошла к Косте. Смотрела серьезно и настороженно.

— Ну, здравствуй, Шерлок, — так, кажется, тебя теперь зовут? Рассказывай, что за мысли бродят в твоей голове?

Санников не стал тратить время на сложную увертюру, заготовленную дома. Одного взгляда на Ирину Сергеевну хватило, чтобы понять: ей нужно говорить только правду. Иначе ничего не выйдет. В гости к ним она приходила улыбчивая и беспечная, но ко всему, что касалось работы, относилась крайне серьезно.

— Вчера я нашел странный рисунок в столе у мамы, — начал он.

Ирина Сергеевна никак не отреагировала и ждала продолжения.

— Вот. — Костя протянул ей лист бумаги, стараясь не упустить малейшей реакции с ее стороны.

Снова — ничего. Более того, возвращая ему рисунок, Ирина Сергеевна удивленно подняла брови:

— Это и есть причина, лишившая меня доброй половины ночного сна?

— Вы не знаете, что это?

Женщина раздраженно передернула плечами:

— Похоже на летучую мышь.

— И вам это ни о чем не говорит?

— Абсолютно ни о чем! А тебе?

— В последние дни одна моя знакомая везде натыкается на летучих мышей.

— Вот как! — Ирина Сергеевна ела салат, поглядывая на Костю без всякого интереса.

— Одна мышь — живая — висела у нее на двери. Две другие — в виде татуировок — были у молодых людей, пытавшихся вскрыть ее квартиру. Третья — тоже татуировка — у девушки, которая, похоже, засадила в тюрьму собственного отца.

Ирина Сергеевна покачала головой.

— Все это интересно, но отнюдь не смертельно. Даже как-то по-детски. Знал бы ты, что вытворяют мои подопечные, волосы бы дыбом встали! Я могу привести тебе массу объяснений всему этому. Причем совершенно безобидных.

— Приведите хотя бы одно, — попросил Костя.

— Пожалуйста. — Ирина Сергеевна вперила взгляд в пространство и перестала жевать. — Вот хотя бы… Молодежь с одинаковыми татуировками… Два варианта: либо именно эта тварь нынче в моде, что легко проверить, обратившись в любой салон, где делают татуировки. Знаешь, как это бывает, может, фильм какой вышел и там у главного героя такая штучка была, либо… Ну, ты понимаешь… Либо твои молодые люди принадлежат к одному клубу. А татуировка может быть вместо входного билета. Я как-то сталкивалась с подобным. Мои наркоманы узнавали друг друга в ночном клубе по наколке XX на большом пальце.

— Интересно. А мама, стало быть, занималась этим…

— Она занималась «элитными» наркоманами.

— Может быть, «летучие мыши» — это и есть клуб «элитных» наркоманов?

Ирина Сергеевна отвела глаза и сказала тихо:

— Твоя мама не сдала отчет, к сожалению… Не успела.

— Тогда последний вопрос можно? — так же тихо спросил Костя. — К кому из своих подопечных она ездила в тот день, когда…

Ирина Сергеевна вскинула голову и сменила тон:

— Хитер! Думаешь, расслабилась, разнюнилась и все тебе выложу? Это закрытая информация.

— Но ведь ей надрезали тормозной шланг. Стало быть, ее убили…

— Этим занимаются те, кому следует…

— …вот уже два года и безрезультатно, — перебил ее Костя.

Ирина Сергеевна допила кофе и поднялась:

— Константин! Уговаривать меня бессмысленно. Я не назову фамилии.

Санников поднялся вслед за ней и, пристально глядя в глаза, спросил:

— Она ездила к Осетрову?

На секунду она дрогнула, но быстро взяла себя в руки:

— Извини. Твоя мама это бы не одобрила. И — привет отцу.

Она вышла из кафе.

* * *

Костя решил не тратить времени на звонок Павлу Георгиевичу. Вчера он был болен, так что сегодня есть шанс застать его дома. Консьерж — здоровенный детина — оторвался от книжки и бросил на него недобрый взгляд. Вид у него был сонный, и Костя попытался прошмыгнуть мимо, но парень с молниеносной быстротой преградил ему дорогу.

— К кому?

— К Осетрову.

— Фамилия?

— Санников.

Парень загораживал узкий проход, не оставляя шансов для маневра.

— А чего несешься как угорелый? Есть в списке — пожалуйста, проходи. Но ведь представиться нужно, правда?

Костя ничего не понял. В каком списке он есть? Наверно, записали вчера, а так как Осетров болен, то он и забыл вычеркнуть его и предупредить охрану, чтобы на порог не пускали. На всякий случай он улыбнулся парню. Вдруг именно его пригласят спустить Костю с лестницы через пять минут…

— Извините, я очень спешу.

Осетров ждал его у двери.

— Опять с психоанализом пожаловали? — прищурился он.

— Нет. Я…

Но Павел Георгиевич поднял руку, останавливая его.

— Сначала войдите.

На этот раз он провел Константина в свой кабинет.

— Вам знакома моя фамилия? — спросил Костя.

— Конечно, — бросил Осетров. — Не понимаю, зачем вам потребовался этот маскарад вчера. Я позвонил Лиде. Никакого психоаналитика у нее нет. С кем другим я бы и разговаривать после этого не стал. Но я знал вашу маму, а потому у вас есть еще одна попытка. И — имейте в виду — последняя.

Костя вытащил из сумки рисунок, найденный в столе, и протянул Осетрову.

— Вам это о чем-нибудь говорит?

Павел Георгиевич протянул руку за листом, но, разглядев рисунок, не стал даже прикасаться к нему. Лицо его окаменело.