Ловцы душ. Исповедь - Елена Богатырева Страница 56

Лист он достал из ящика стола. Обычно мама хранила здесь чистую бумагу, и он это прекрасно помнил. Костя выдвинул ящик стола. Там действительно лежала пачка чистой бумаги для записей. Он внимательно просмотрел один лист за другим, но никаких рисунков больше не обнаружил.

Тогда он выдвинул средний ящик. Три пластиковые папки. И они были ему хорошо знакомы: мать обычно хранила в них черновики докладов и отчетов. Костя раскрыл верхнюю: так и есть. В последние два года она занималась проблемой наркомании. Здесь хранились разработки отечественных и западных психологов по избавлению от наркозависимости, специальные программы и расписания тренингов. Во второй папке хранились перечни медикаментов, использующихся при лечении, в третьей — списки подростков, стоящих на учете в наркологическом диспансере.

Костя выдвинул третий ящик и закрыл глаза. Он не хотел, чтобы это оказалось правдой. На дне лежало несколько рисунков. На каждом из них была летучая мышь. Похоже, нарисованы они были одной рукой — маминой. Костя разложил рисунки перед собой на столе. Что же это значит? Ребята, которые ломились в квартиру Ларисы, были, по словам Пети, «взрослые, но не старые». То есть вполне может оказаться, что им по шестнадцать-семнадцать лет. Дочка Малахова — студентка. Стало быть, возраст приблизительно такой же. Мама же занималась проблемой наркомании подростков и рисовала при этом летучих мышей. Где связь?

Он взял со стола мамину записную книжку и набрал телефон ее коллеги — Ирины Сергеевны, с которой мать была особенно дружна и которая раньше часто заходила к ним в гости.

— Алло? — ответили ему после целого каскада длинных гудков.

— Ирина Сергеевна! Здравствуйте, это Костя! Извините, что я так поздно… — сказал Костя и осекся, машинально взглянув на будильник.

— Что случилось? — с тревогой спросила Ирина Сергеевна.

— Мне необходимо знать, чем занималась мама перед тем… ну, перед самой смертью?

Ирина Сергеевна, помолчав, многозначительно произнесла:

— Костя, сейчас половина второго ночи.

— Извините, я разбудил вас, — пробормотал Санников. — Но поверьте, мне крайне необходимо…

— Ладно, коли уж все равно разбудил, я тебе отвечу. Мы занимались подростками-наркоманами. Разбили их на группы. Я работала с ребятами из неблагополучных семей, еще один наш сотрудник — с ребятами из обычных семей, а твоя мама — с элитными.

— Что это значит?

— С теми, у кого родители с именем или прекрасно обеспечены. Нам нужно было создать нечто вроде психологического портрета потенциального наркомана — в зависимости от социальных условий. Понял?

— Да. А точнее? С кем она встречалась? Куда ездила?

— Костя, — вздохнула Ирина Сергеевна, — это не телефонный разговор. Поговорим завтра. Скажем, в обед тебя устроит? Приходи в кафе, где мы всегда обедали, ну, ты знаешь.

— Хотя бы одно имя! — взмолился Костя.

— Я и так сказала тебе слишком много, — ответила Ирина Сергеевна и повесила трубку.

Костя никак не мог смириться с неудачей. Лечь спать, а завтра спокойно дожидаться обеда было нереально. Он должен был получить ответ еще сегодня. Он достал папку со списком подростков, стоящих на учете. Здесь значились их имя, фамилия, отчество, номер школы и — вот удача! — данные о родителях. Так-так. Александров… Папа — сантехник. Мама — кондитер. Гм… Если папа хороший сантехник, а мама — хороший кондитер, то семью можно, пожалуй, счесть обеспеченной. Или нормальной? Критериев отбора Костя не знал, а потому поставил напротив Александрова знак вопроса. Дальше: Башмаков. Папы нет, мама — певица Мариинского. Нормальная семья или элитная? Тоже — знак вопроса. Викулина. Стало быть, и девочки здесь тоже имеются. Санников бросил взгляд на букву «М»: нет ли дочки Малахова. Но на «М» вообще фамилий не было, и он вернулся к началу. Значит, Викулина. Мама — заместитель директора одной фирмы, папа — генеральный директор другой. Вот эта девочка, похоже, была маминой клиенткой. Костя поставил галочку. Дерябин — нет ни мамы, ни папы, ни номера школы или колледжа. Мимо. Дальше…

В середине списка он наткнулся на знакомую фамилию. И похолодел. Осетров Дмитрий Павлович. Мать — переводчик в ООН, отец — кандидат в депутаты городского собрания.

Вот и связь. Только пока непонятно какая. Хотя… Костя припомнил, что назвал свою фамилию, когда пытался связаться с Павлом Георгиевичем, и тот сразу же перезвонил ему. И еще вспомнил удивление, которое вызвали у Осетрова его вопросы. А последняя фраза: «От кого от кого, а от вас я этого не ожидал». Эта фраза теперь обретала иной смысл. Конечно, если Осетров был знаком с его матерью…

Но ведь, если был знаком, вероятно, знает, что она погибла. И ожидал вопросов, связанных с нею, а вовсе не со своей подругой…

Костя просидел за столом еще около часа, пока не стал клевать носом. Догадки можно было строить всю ночь, но гораздо важнее завтра не проспать на работу, и — самое главное — встретиться с Ириной Сергеевной.

* * *

Лариса сидела на кухне на табурете, поджав ноги, и раскачивалась из сторону в сторону как Будда. Последний раз она сидела вот так здесь, когда у нее болел зуб. Спать было невозможно, сидеть спокойно — тоже. Но сегодняшняя боль оказалась гораздо сильнее. Лучше бы заболели все зубы разом. Разговор с Василием никак не шел у нее из головы.

Саша оказался в тюрьме, потому что пытался защитить честь дочери. Правда, Василий сказал, что эта версия еще под вопросом, но у Ларисы словно пелена с глаз спала. Она вдруг отчетливо поняла: так и было! И все сразу встало на свои места. Выходит, Саша никогда не переставал любить ее. Он просто был вынужден… «Но кем вынужден?! — кричало ее бедное сердце. — Отвратительной, распущенной девчонкой, которая и понятия не имеет о том, что такое честь!» И теперь ему грозит тюрьма. Сколько же ему сидеть? Год, два, три? И что теперь делать ей?

Простит ли ее Саша за то, что она так быстро о нем позабыла? Простит ли ей Костю? И…

Вспомнив про Костю, Лариса представила Николая Савельевича. Лежит одинокий старик в квартире день-деньской и ждет от нее обещанного звонка. Как это подло с ее стороны! Лариса схватила телефонную трубку, но тут же положила ее на место. Нет, она не может позвонить. Обману пора положить конец. А перед глазами уже была улыбка старика и его такой доверчивый взгляд. Лариса все-таки позвонила. Как он обрадовался! Ну не говорить же ему, что они больше никогда не увидятся! Теперь она уже жалела об этом звонке. Нет, ей никогда не выпутаться из этой истории. Да и не хочет она…

«Хватит!» — приказала себе Лариса. Есть о чем подумать и без этого… То, что произошло сегодня на лестнице между ней и совершенно незнакомой женщиной, пугало ее гораздо больше. Нет, никогда раньше им не доводилось встречаться, в этом Лариса была абсолютно уверена. Женщина произнесла какую-то тарабарщину, а у нее в голове в тот же миг раздался строгий голос Марты: «Опасность!» Это поразило Ларису, но еще больше поразило ее то, что она сделала: сбежала и закрылась в своей квартире. И она даже знала почему: предупреждение, посланное ей Мартой, означало, что нельзя ничего предпринимать и нельзя доверять окружающим. Откуда она это знает — вспомнить было невозможно. Может, в детстве Марта давала ей какие-то наставления по этому поводу? Более того, теперь нужно быть настороже. И нельзя верить тем, кто совсем недавно появился в ее окружении. А рядом с нею недавно появилось много новых людей: Петя, Костя, Евгения… И от кого-то из них исходит опасность. Петю, конечно, можно смело отмести. Он ей в знакомые не навязывался. Она сама его привела домой. Но вот остальные…