К черту моральные принципы - Алина Лис Страница 57

Стас затушил одну сигарету и тут же зажег следующую. Все-таки он немного нервничает. Нервничает, но скрывает. Означает ли это, что у меня есть шанс?

— А что будет со мной?

— Сама понимаешь, отпустить я тебя не могу, — задумчиво протянул он, — ты ведь сразу меня сдавать побежишь. Так что извини, ничего личного...

— Что?

— Придется убить. — Он выразительно провел ребром ладони по шее. — Ты не думай, я не маньяк какой-нибудь. Мне пытать и убивать совершенно не доставляет удовольствия. Но приходится. — Стас вздохнул.

— Сочувствую твоему бедственному положению. — Несмотря на ситуацию, я не смогла удержаться от сарказма.

— Посочувствуй своему, детка.

— «Детка» — дурацкое слово из американских боевиков.

— Да я никак обидел тебя, детка?

— Не обидел. Но ответь мне на один вопрос.

— Да хоть на десять! Время еще есть.

— Это ты повесил Микки?

Несколько минут Стас пытался понять, о чем я спрашиваю, потом расхохотался.

— Нет, Алиса, ты неподражаема! Я даже в чем-то понимаю Сашку.

— Польщена.

— Ну, конечно же, я! Рад, что ты его нашла. Кстати, Анжелы там рядом случайно не было?

— Нет, только я и Коля.

— Эх, такой перформанс пропал зря.

Наш разговор прервала телефонная трель. Стас поморщился, снял трубку с аппарата.

— Да, слушаю... — Пауза. — Алле, говорите! Алле! — Вместо ответа раздались короткие гудки.

Он раздраженно бросил трубку на рычаг и пожаловался мне:

— Школьники какие-то балуются. Уже не первый день.

Убийца докурил, кинул окурок в пепельницу и пошел на кухню. Оттуда донесся звук льющейся воды, шум электрочайника.

Я завертела головой. Стас примотал меня к «шведской стенке». Как большинство вещей, произведенных в Советском Союзе, «стенка» была совершенно неубиваемой. Все мои подергивания и попытки вырваться она переносила без звука. Процесс высвобождения осложнялся еще тем, что Стас примотал каждую руку скотчем к двум перекладинам — в районе локтя и запястья. Получилась на диво надежная и устойчивая конструкция. К сожалению...

Продолжить исследования помешало возвращение моего тюремщика. Он принес две кружки чая — мне и себе. Если бы он не собирался потом меня убить, я была бы тронута.

Стас присел рядом, поднес кружку к моим губам и наклонил. Я выплюнула чай и закашлялась.

— Ты чего?

— Горячо!

— А, ну ладно. Подождем, пока остынет. — И поставил кружку на стол. Сам снова устроился в кресле, аккуратно подул и начал прихлебывать горячий чай маленькими глоточками. Я исподтишка наблюдала за ним.

Нервничает. Не сильно, но нервничает.

— Вот чего я еще не понимаю. Взрыв на заправке... такое точное совпадение. Поверить не могу, что ты не имеешь к этому отношения.

— Можешь не верить, но я правда ни при чем. — Лицо Стаса расплылось в самодовольной улыбке. — Даже место встречи выбирал Сашок. Чистая удача, наверху кто-то любит меня.

— Почему тогда я видела синий «Ниссан» у квартиры Степы?

Он хмыкнул:

— Не знаю. А ты уверена, что это был тот самый «Ниссан»? Номер запомнила?

Какое там «номер»! Даже насчет модификации не уверена. Вроде как та машина, что стояла у входа в подъезд, была на пару лет постарше, но я слишком недолго ее разглядывала, чтобы сказать наверняка.

Она была темно-синей, и у нее были тонированные стекла. Этого хватило, чтобы бежать со всех ног как можно дальше.

— А эти мужики в квартире Лаптева сегодня — кто они? Твои сообщники?

— Зачем мне сообщники? — удивился Стас. — Понятия не имею, кто они такие. Конкуренты, наверное. Сашок, когда на покупателя выходил, много старых контактов поднял, могли пойти слухи.

Стас говорил, обращаясь больше к себе, чем ко мне. Я еще во время прошлого нашего разговора обратила внимание, что он как будто забыл о моей неосведомленности. А может, ему просто все равно. Я теперь вне игры — сбитый летчик.

Черта с два! Я сдаваться не собираюсь! И любая информация может помочь...

— На покупателя? То есть он занимался продажей?

— Ну да. И, кстати, очень неплохо обустроил сделку. Полтора миллиона долларов — совсем не кисло.

— Полтора миллиона, по полмиллиона на человека... Кто согласится на полмиллиона, когда можно взять полтора. Так ведь, Стас?

— Я же говорю — все зло в мире из-за денег, — очаровательно улыбнулся убийца.

— Так что это было? Яйца Фаберже? Драгоценности? Золотой горшок Николая Второго?

— Картина, милая. Всего лишь картина.

— А при чем здесь ключ?

Стас поморщился с досадой:

— Это тоже Сашок придумал. Доступ к банковской ячейке будет только при предъявлении трех ключей. Подстраховался, мать его...

— И у тебя только один из них.

— Обижаешь. У меня два.

— Ну да. — Я снова вспомнила про вырванные ногти. — Степан...

— Даже стараться особо не пришлось. Достаточно было пообещать от ногтей перейти к яйцам, — цинично ухмыльнулся он. — Жаль, что не получилось вывести этих неудачников из игры еще в Костроме. Такая хорошая возможность вырисовывалась... Но мне нужен был Лаптев. Его контакты. — Стас мечтательно прикрыл глаза. — Зря я начал тот разговор. Из-за него Сашка и стал меня подозревать: арендовал ячейку, вызвонил тебя с пистолетом на встречу...

— Какой разговор?

— Пытался в Костроме уболтать Лаптева пристукнуть Степку и поделить гонорар на двоих. Не получилось...

— Оно и понятно! Я знаю Лаптева. Он разгильдяй, но не убийца.

— Перевелись нормальные мужики. Остались бабы и слюнтяи.

— А ты себя к нормальным причисляешь? — изумилась я.

— А как же! Я — настоящий джентльмен удачи. С врагами беспощаден, с дамами галантен.

— Вот где подлинное царство куртуазности. — Я демонстративно затрепыхалась, пытаясь высвободить руки.

— Эй, не дергайся! Я тебя предупреждал!

— А, ну да. С дамами галантен, говоришь? — ядовито спросила я.

— Какая ты все-таки язва, — поморщился Стас. — Сашке всегда стервы нравились. С дамами я галантен и нежен, поэтому они меня любят. А ты, дорогуша, давно уже враг, а не дама.

— Я враг?! Да я вообще тебе ничего не сделала!!!

— Ты угрожаешь моей будущей мирной и обеспеченной жизни, значит, враг. Врагов надо уничтожать. Но этим я займусь немного позже. А пока могу вспомнить, что ты дама, и побыть галантным.