Москва-Сити - Фридрих Незнанский Страница 57

Это его красноречие убивало наповал – и не только хохлушек на базаре: Сидорчук давал человеку возможность выговориться, увидеть откровенное восхищение своими талантами или искреннее ее сочувствие своим проблемам.

Доблестный Сидорчук для начала доложил о найденном им проблемном участке Третьего кольца. Участок был невелик, но, поскольку затрагивал частное владение – дом, находящийся в собственности некой семьи аж со времен Александра II, – вызвал к жизни сложности едва ли не криминального характера. Собственно, это был не просто дом, это была целая городская усадьба, каких в начале XX века в Москве было великое множество. Но одно дело прошлый век, и совсем другое – нынешний. Эта полудеревенская усадьба оказалась по сегодняшним понятиям чуть ли не в центре города, во всяком случае – на трассе будущей магистрали. Дом был двухэтажный – первый этаж кирпичный, второй бревенчатый, рубленый, без канализации, но просторный и крепкий. И мало того, вокруг него был участок в двенадцать соток – садик, огородик, рай земной, да и только. Риелторы оценили все владение в миллион долларов – в случае выселения жильцов, сноса строения им полагалась именно такая компенсация. Жильцам – а это была одна семья: отец с матерью и двое взрослых детей – предложили трехкомнатную квартиру на самой дальней окраине. Они, естественно, отказались. Тогда их подожгли. Они пожар потушили, и вполне благополучно. Тогда им пригрозили физической расправой – эти старорежимные собственники снова устояли. Тогда бравые строители просто-напросто окопали усадьбу экскаваторами со всех сторон, лишили всех коммуникаций – порушили и водопровод, и электроснабжение, и прямо рядом с их забором возвели опоры будущей эстакады, так что теперь Третье кольцо должно было пойти прямо над головами несчастных домовладельцев. То есть оно должно бы пойти, да не пойдет, потому как жильцы поддались на уговоры Универсал-банка, получили под залог своей хибары сто пятьдесят тысяч на приобретение квартиры, и банк уже подал в суд на строительную фирму, и, если он выиграет суд, фирма будет, по сути дела, разорена: эстакаду придется сносить, – значит, будет сорван план завершения работ, значит, неустойка…

– Очень интересно, – недовольно прервал Сидорчука Калинченко. – Только к чему вы отнимаете у нас время этой ерундой?

– То ж не ерунда, товарищ начальник, – нисколько не смутился Сидорчук. – То ж строительная мафия. Миллион долларов из городского бюджета на приобретение этого владения было отпущено, а куда они делись, никто вроде как и не знает… A самое главное, что Топуридзе уже давно мечтал лишить эту строительную фирму всех подрядов… До сих пор не удавалось, а теперь вот все сошлось – все есть для того, чтобы лишить… За исключением того, что сам Топуридзе не имеет возможности этим делом заниматься.

– Ну допустим, – согласился Калинченко, покосившись при этом на Турецкого. – Что у вас еще?

Сидорчук доложил о том, как ходил в гостиницу «Балканская», которую прибрал к рукам небезызвестный Джамал Исмаилов, и в Универсал-банк, входящий в большую корпорацию под эгидой правительства Москвы. Банк этот привлек Якимцева тем, что стало известно: вроде бы незадолго до своего ранения Топуридзе начал его искусственно банкротить. Вообще говоря, и там, и там замечательных лингвистических талантов Сидорчука оказалось явно недостаточно. Но все же в гостинице он выяснил, что ее владелец действительно в течение пяти или шести лет не платит налогов, поскольку якобы освобожден от них по некой льготе, и тут, конечно, нужна была настоящая ревизия, ну и документы, подтверждающие странную льготу. По предположению Якимченко, выдали ее в свое время не без участия все того же Топуридзе, с которым в то время Исмаилов был не разлей вода. Что касается банка, тут, конечно, вместо трех украинских слов пригодилось бы экономическое образование, но и того, что для начала разведал Сидорчук, было достаточно: банк гудел как улей, подавленный действиями Топуридзе, который уже готов был назначить внешнего управляющего, хотя дела в Универсале, по общему мнению, шли неплохо – собственный капитал положительный, с активами все в порядке, коэффициент ликвидности приличный, и реальных причин начинать процесс банкротства и вводить внешнее управление просто не просматривалось. Тут была какая-то своя интрига, и интрига эта, конечно, вполне могла стать причиной покушения на человека, ее породившего. Тут надо было разбираться основательно, и тут же на оперативке с ходу было решено послать в банк для изучения документации замечательную Леночку Елагину.

– Да что вы, товарищи дорогие! – взмолилась она. – Ведь есть же управление по экономическим преступлениям – пусть они профессионально и занимаются… а то все я да я, все бумажки да бумажки… Только-только я с досье более-менее управилась – нате вам. А потом, здесь действительно основательная экономическая подготовка нужна…

Похоже, девушка таки захотела настоящей оперативной работы – с погонями, засадами, стрельбой, хитроумными допросами, наконец. Но вопрос был решен окончательно, пока Елагина докладывала о результатах своих изысканий в архивах мэрии. Работа ею была проделана впечатляющая, что участь Леночки и решило. Во всех великих проектах мэра, не перестающего удивлять город и мир своей бурной деятельностью – и в Кольцевой автодороге, и в деловом центре, и в Манежной площади, и в Третьем кольце, и в будущей трассе автогонок по «Формуле-1», – во всем этом было неизменное и самое активное участие насильственно устраненного сейчас от дел Топуридзе, причем суммарный бюджет этих строек равнялся чуть ли не бюджету всей страны. Да, он не держал эти деньги в руках, это верно, но он направлял денежные потоки как некогда среднеазиатские баи направляли (не задаром, конечно, не задаром) воду на поля: одни арыки заполняли, другие перекрывали… Да, наверно, всегда есть желающие рассчитаться с таким «регулировщиком»…

Но это, так сказать, вообще. А вот за что, в частности, в Топуридзе стреляли – ясности и после этих изысканий не появилось.

– Так я и знал, – глухо подвел итог Калинченко, словно продолжая свой утренний разговор с Якимцевым. – В общем, у вас до сих пор ничего конкретного. И если не вмешаться решительно, то и не будет. А от нас, повторяю, ждут результатов! Плохо работаете, товарищи, плохо. И в первую очередь это относится к вам, Евгений Павлович.

И тут, к удивлению всех, слова попросил Турецкий:

– Во-первых, должен кое-что сразу же прояснить. Я полагаю, вы все курсе, что несколько дней назад скоропостижно скончался Вадим Сергеевич Молчанов, осуществлявший в Генпрокуратуре надзор за важными делами, расследуемыми у вас, в следственной части Мосгорпрокуратуры. Пусть земля ему будет пухом… Приказом заместителя генпрокурора Меркулова зональным прокурором по Москве временно назначен я. А стало быть, именно мне поручен надзор, в частности, за расследованием того дела, которое вы сегодня здесь обсуждаете… Скажу больше, – тут Александр Борисович широко улыбнулся присутствующим, – я нынче здесь у вас не только как надзирающий прокурор. Так уж вышло, что у меня тоже кое-что для вас есть, кое-какая информация. И по-моему, Юрий Степанович, все у бригады не так уж и плохо. Главное – у вас есть база, точка опоры, от которой можно получить движение дальше. Говорю это потому, что сейчас знаю чуть больше вашего, поскольку, повторю, так вышло, что я располагаю информацией, которой у вас пока нет… Заранее прошу прощения и у Юрия Степановича, и у Евгения Павловича за то, что невольно вторгся непосредственно в само следствие. Но получилось это, прошу мне поверить, совершенно случайно. Не далее как вчера, оказавшись по стечению обстоятельств на месте происшествия, я решил осмотреть его – так сказать, как прокурор по этому делу. И – для себя же – проверить, какими путями могли уйти с места происшествия киллеры, естественно заранее приняв во внимание, что их было несколько человек. И вот что из этого вышло…