Дело Черных дервишей - АНОНИМYС Страница 57

Джамиля оглянулась на учителя, лицо ее стало растерянным. Язвительная ухмылка проскользнула по лицу шейха.

– Вы не можете понять этого, как не можете понять всего значения Корана Усмана, – сказал он снисходительно. – Все дело в том, что эта книга – руководство для всех мусульман во всем мире. Написанное в ней имеет силу закона. Именно в этом списке, а не в любом другом. Не знаю, говорила ли вам Джамиля, но, согласно легенде, невидимыми чернилами тут начертаны аяты, которые Усман – да будет доволен им Аллах! – изъял из предания. Тот, кто прочтет эти стихи, будет управлять мусульманским миром…

– Или тот, кто их напишет, – вставил Нестор Васильевич.

Хидр засмеялся: русский сыщик не лишен остроумия. Однако, с его позволения, он, Хидр, продолжит свою мысль. Сейчас мусульманский мир находится на окраине цивилизации, влияние его невелико. Но пройдет несколько десятилетий – и он начнет диктовать свою волю всей планете.

– Ага, – перебил шейха Загорский, – и вы рассчитываете дожить до этих славных времен. Причем не просто дожить, а дожить в качестве главного диктатора.

Хидр хмыкнул: слова грубоватые, но суть его вполне устраивает. Нестор Васильевич заметил, что почтенный учитель уже не так молод. Эта фраза почему-то очень развеселила шейха. Русский сыщик даже не представляет, как он прав, говоря о возрасте его, Хидра. Вот только для таких людей, как он, возраст ничего не значит, возраст – это, если хотите, условность.

– Ну да, – кивнул Загорский, – Джамиля вообще считает вас бессмертным.

Шейх улыбнулся: Джамиля – хорошая ученица. Хорошая, согласился Загорский. Вот только не боится ли почтенный Хидр, что она разочаруется в своем учителе. При этих словах Джамиля вздрогнула, а суфий неожиданно захохотал во весь голос. Видно, что русский сыщик не понимает самой сути суфийского учения и отношений между мюридом и муршидом. Да если бы даже он, Хидр, стал разрывать живых людей на части и глотать их кровавую плоть, и тогда бы Джамиля не усомнилась в нем. Пока мюрид не достиг Всевышнего, учитель есть голос Аллаха, и устами его глаголет высшая истина. Идти стопами наставника, следовать его словам – вот подлинный путь ученика.

– Может быть, может быть, – Нестор Васильевич не возражал. – В конце концов, я слабо разбираюсь в тонкостях суфийского учения, тем более, как говорят, сколько суфиев, столько и учений. Однако в правовых вопросах я разбираюсь неплохо. И потому в качестве уполномоченного ташкентского уголовного розыска намерен изъять эту книгу и передать ее в распоряжение властей, которые, насколько мне известно, собираются разместить ее в мавзолее Ходжи Ахрара – так, чтобы она была под надежным присмотром и в то же время доступна верующим.

Хидр несколько секунд разглядывал Загорского с большим удивлением. Он, Загорский, и правда думает, что сможет забрать у шейха священный Коран?

– Я не думаю, – ответствовал великолепный Нестор Васильевич, – я забираю. Советую мне не препятствовать, если не хотите оказаться на нарах в УГРО.

И он выразительно помахал револьвером.

– О нет, нет, здесь ваши пистолеты не сработают, – отвечал Хидр, хищно сощуривая глаза, – это один из моих маленьких фокусов.

Нестор Васильевич пожал плечами, поднял наган вверх и нажал на спусковой крючок. Однако выстрел не прозвучал. Загорский снова нажал – опять осечка. Свой револьвер выхватил Ганцзалин, но и его постигла та же судьба.

– Как жаль, что вы мне не доверяете, – укоризненно заметил Хидр.

Загорский бросит взгляд на вороненый ствол, заметил выступившую на нем каплю. Морщина на его лбу разгладилась.

– Вот оно что, – сказал он. – Понимаю. Высокая влажность, патроны отсырели. Но как же вы решились при такой влажности хранить тут Коран? Или ваш ящик влагонепроницаем?

Хидр улыбнулся: приятно иметь дело с таким догадливым человеком. Загорский отвечал, что ему тоже приятно прослыть догадливым, но книгу все-таки придется вернуть. Несколько секунд Хидр о чем-то думал, опустив голову. Потом поднял взгляд на Загорского. Глаза его горели странным огнем.

– Насколько я помню, вы приехали в Туркестан, чтобы повидаться со старым другом? – сказал он, и голос его теперь напоминал шипение змеи. – Увы, друг ваш был глуп и не захотел поделиться с нами тем знанием, которое имел. Поэтому пришлось обойтись с ним сурово.

– Вы лжете, – сказал Загорский. – Джамиля не могла убить Беликова, она поклялась.

– Джамиля тут ни при чем, – отвечал шейх. – Джамиля лишь уговаривала его, а приговор исполнила Нуруддин. Она забрала дневник великого князя и очень ловко навела подозрение в убийства полковника на вас.

– Мерзавец! – лицо Нестора Васильевича стало каменным, он стремительно шагнул к Хидру.

– Нуруддин! – крикнул тот, и девушка, стоявшая от него по правую руку, молнией метнулась к Загорскому, сверкнула холодная сталь ножа. В последний миг хозяина заслонил собой Ганцзалин, отбил удар, выбил нож, оттолкнул Нуруддин вбок. Они сошлись в рукопашной, обмениваясь стремительными ударами, нападая и защищаясь.

– Нуруддин вас не спасет, – сказал Загорский. – Вы убили моего друга, и вы за это ответите.

Шейх ухмыльнулся.

– Нуруддин – моя левая рука, – сказал он, прищурившись. – Но у меня есть и правая. Помнится, вы спрашивали, можно ли загипнотизировать человека и заставить выполнять что-то против его воли? Я тогда сказал, что для этого нужно сначала открыть человека, найти путь к его сердцу. И когда этот путь найден, с ним можно делать что угодно. Сегодня я покажу вам, как это выглядит в реальности.

Хидр сжал Джамиле плечо.

– Убей! – велел он, указывая на Загорского.

Нестор Васильевич взглянул на девушку и увидел, что глаза ее сделались пустыми, стеклянными. Спустя мгновение она ринулась на врага. Загорский попятился, отбивая быстрые мощные удары. Сначала он старался не причинить Джамиле вреда, но очень скоро стало ясно, что если кому тут и могут причинить вред, то скорее ему самому. Джамиля и раньше была крайне опасным противником, но сейчас, в гипнотическом трансе, она превратилась в механическое орудие убийства. Она двигалась размеренно, быстро и удары наносила с необыкновенной силой. Она не чувствовала боли, не чувствовала страха – сражаться с таким врагом было чудовищно трудно. Загорский краем глаза глянул на Ганцзалина: но тот и сам с трудом отбивался от атак Нуруддин, у которой, как выяснилось, в запасе был целый арсенал холодного оружия.

– Остановите свою ученицу! – крикнул Загорский шейху, продолжая отступать под чудовищным напором Джамили. – Остановите, или я убью ее!

– Что ж, попытайтесь, – засмеялся Хидр.

Загорский блефовал. Ни он, ни любой другой человек не мог бы сейчас остановить Джамилю, в чьем теле словно поселился дух уничтожения. За пару минут боя Нестор Васильевич совершенно отбил ноги и руки о ставшее словно бы железным тело противницы. О защите она почти не заботилась, и потому он нанес ей какое-то количество ударов. Удары были очень сильные, он слышал хруст ломаемых костей. У Джамили должны были быть перебиты все ребра, но ей, похоже, было все равно – боли она не чувствовала.