Дело Черных дервишей - АНОНИМYС Страница 56

– Один шаг – и перестреляю всех до единого, – негромко, но веско предупредила Джамиля.

Эти слова почему-то вызвали необыкновенное веселье у бородачей. Они загоготали, как будто револьвер в руках Джамили был всего-навсего детской игрушкой. Но еще больше ее удивило, что и Хидр почему-то улыбается.

– Что происходит, учитель? – спросила она чуть слышно.

– Убери оружие, – сказал он, – не будем пугать этих достойных людей.

Убрать оружие? Да ведь это воры, бандиты, у них руки по локоть в крови! Только отвернись – мигом отправят на тот свет.

– Убери пистолет, – повторил учитель.

Поколебавшись пару секунд, Джамиля все-таки спрятала наган. Басмачи разразились криками, но не злобными, как можно было ожидать, а приветственными. Что это значит, кого они приветствуют? Неужели их с учителем? Если так, то за кого их принимают? Или слава шейха зашла уже так далеко, что видеть его рады и откровенные башибузуки?

Довольно скоро бандиты утихли, и Джамиля увидела, что с той стороны озера идет к ним статная и очень красивая девушка. Лицо ее было открыто, но волосы, как и положено мусульманке, прикрывал платок.

Она подошла к ним и взглянула своими черными глазами прямо на Джамилю. Она смотрела так, как будто хотела испепелить ее. Джамиля почувствовала невольный страх. Кто эта женщина и почему она так смотрит? В следующий миг Хидр легко отодвинул ее в сторону, оказавшись лицом к лицу с удивительной женщиной.

– Учитель! – она поклонилась Хидру, и Джамиля почувствовала как ревность кольнула ее прямо в сердце.

– Нуруддин, – только и молвил шейх, после чего приобнял девушку и похлопал ее по спине. Разумеется, ортодоксов такая вольность возмутила бы, но суфии на требования шариата всегда смотрели шире, чем можно было себе представить.

Так вот оно что! Значит, загадочная Нуруддин – не просто суфийская ведьма, но ученица самого Хидра. Однако как же так вышло, что они с Джамилей незнакомы? Хотя, если подумать, в этом нет ничего удивительного: у шейха много мюридов, он и не должен знакомить ее со всеми. Но эту, кажется, он отличает особо… Впрочем, даже не это сейчас самое главное. Сейчас самое главное состоит в том, что, похоже, именно она вырвала Коран Усмана у Кадыр-Палвана и готова принести его к ногам учителя.

Однако Джамиля чувствовала, что что-то тут не сходится. Предположим, что Нуруддин втерлась в доверие к Кадыр-Палвану, чтобы украсть у него книгу. Но в таком случае кто же был заказчиком похищения? И где он сейчас, этот таинственный заказчик? И если шейх заранее знал тайное место, куда прибудет Коран, то почему он знал это место?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – лик Хидра сделался строгим, он глядел на нее с неудовольствием.

Джамиля покраснела.

– Простите, – пролепетала она, – я говорила вслух…

– Ты не говорила вслух, – отвечал Хидр, – но все твои мысли написаны у тебя на лице.

Эти слова заставили Джамилю смутиться еще больше. В самом деле, если кому-то ее лицо могло показаться непроницаемым, то для наставника она всегда была открытой книгой. Впрочем, раньше ей это не казалось чем-то плохим, потому что он часто отвечал на те вопросы, которые она, может быть, так и не решилась бы задать. Но сейчас вопросы, которые ее мучили, были слишком прямыми. И, кажется, шейх не собирался отвечать ни на один из них. Хотя это, наверное, и неважно. Гораздо важнее, что Коран найден и будет возвращен правоверным.

Нуруддин, даже не поворачиваясь к басмачам, небрежным жестом выпроводила их вон из пещеры. Потом снова взглянула на Хидра. Глаза ее горели.

– Где он? – спросил шейх, и Джамиле показалось, что голос всегда невозмутимого наставника дрогнул. Вот только сложно было понять, что за чувство заставило его дрогнуть – кажется, Джамиля еще не видела учителя в таком волнении.

Нуруддин молча повела их на другой конец озера, загадочно сиявшего непрозрачным сапфиром в центре пещеры. Рядом с внушительным сталагмитом лежал большой ящик. Нуруддин откинула его крышку, и их глазам явился огромный толстый том. Несколько секунд наставник благоговейно созерцал его, потом трепещущей рукой коснулся переплета…

* * *

Басмачи Нуруддин весело гомонили у входа в пещеру. Миссия была закончена, добыча доставлена. Оставалось получить солидное вознаграждение – учитывая, что половина бандитов погибла, пока везла священную книгу, на каждого из оставшихся приходилось в два раза больше денег, что делало вознаграждение еще более солидным. Менее всего сейчас они ждали появления своего покойного вожака. И потому, когда Кадыр-Палван вдруг явился из зарослей, всех обуял священный трепет.

Рядом с курбаши стоял английский пехлеван и его желтолицый помощник. Появление этой троицы ввергло басмачей в такое оцепенение, что их сейчас можно было совершенно спокойно перестрелять, как цыплят. Однако Кадыр-Палван не пожелал такой гибели для своих джигитов.

– Идите в пещеру, – шепнул он Нестору Васильевичу и китайцу, – я с ними поговорю.

Скрываясь в горе, за спиной своей они еще услышали, как курбаши возвысил свой голос, который загрохотал, словно гром в горах.

– Братья, – гремел это голос, – слушайте меня!

Загорский и Ганцзалин, однако, слушать его не стали, а быстро проскользнули в пещеру. Когда глаза их привыкли к полумраку, им открылось то же мрачноватое великолепие, свидетелями которого уже стали Джамиля и наставник Хидр. Великолепие это, впрочем, совершенно их не заинтересовало. Гораздо более интересной им показалась группа из трех человек, стоявших над огромной полураскрытой книгой, листы которой хранили следы пролитой когда-то крови третьего праведного халифа Усмана.

Спустя пару минут они возникли за спинами любующихся священной книгой, возникли неслышно, как тени или призраки.

– Так-так, – сказал Загорский, – а вот и наши старые знакомые.

Слова его произвели эффект разорвавшейся бомбы. Хидр вздрогнул и захлопнул фолиант, Нуруддин быстро прикрыла ящик крышкой. Одна только Джамиля, кажется, смотрела на явившегося из ниоткуда Загорского с какой-то неясной радостью.

– Это, как я понимаю, та самая Нуруддин, о которой столько разговоров, – продолжал Нестор Васильевич, как ни в чем не бывало кивая девушке. – Рад видеть, что вы, кажется, нашли с ней общий язык, почтенный Хидр. Впрочем, может быть, на одном языке вы говорили с ней с самого начала? Уж не вы ли тот загадочный заказчик, который велел ей и Кадыр-Палвану украсть книгу?

Хидр стоял, молча улыбаясь, но в улыбке его, обычно благостной, в этот раз таилась угроза.

– Молчание – знак согласия, как сказал еще римский папа Бонифаций Восьмой, – не смущаясь неприветливым видом шейха, заметил Нестор Васильевич. – Из этого я могу заключить, что выводы, сделанные мной некоторое время назад, оказались верными. Я даже готов обнародовать ход моей мысли, если вам интересно. Меня же более всего интересует, как мог такой человек, как вы, взяться за столь отвратительное предприятие, как похищение Корана. Что вам за польза в обладании этой святыней?