Аватар судьбы - Анна и Сергей Литвиновы Страница 56

С тех прошло десять лет. И вот теперь Афанасий Данилов охранял первую базу – в Сибири. Колючая проволока огораживала квадрат со стороной в один километр, а в центре помещался провал, или Инкубатор, как про себя называл его Данилов. Провал был округлой формы, диаметром около ста метров. На официальном языке он звался просто Объект-один. Афанасий знал, что имеется также Объект-два, расположенный на другом материке, в заполярных областях Канады.

Суть обоих объектов была более чем проста. Если заглянуть внутрь провала, то на глубине метров десяти можно увидеть жирную, пульсирующую, склизкую массу. Или Матку, как ее называли. Афанасий заглядывал один раз, когда первый раз приехал на Объект. Глянул, почувствовал тошноту, и ему хватило.

Каждые тринадцать секунд, днем и ночью, из тела Матки вылуплялись существа – очень похожие на земных кузнечиков, только раз в двадцать крупнее и с крыльями. Безголовые и безмозглые, они вылетали из провала и брали курс на юг.

Сколько их уже народилось на объектах номер один и два, никто не считал. Но общее количество чужих, что проживали теперь на Земле, наверняка превысило десятки миллионов. Проживали неподалеку от экватора – как раз в тех районах, что более всего обезлюдели в результате эпидемии. Говорят, их там были целые поля: можно несколько часов лететь на самолете, а внизу – только эти твари. Копошатся или просто греются на солнышке. Они ничего не ели, не пили, не занимались никакой деятельностью. Они ни о чем не просили землян и вроде бы даже ничего от них не требовали. Единственное, что им было нужно, кроме воздуха и солнечного света, это современная связь, так что приэкваториальные области покрылись сотовыми вышками.

Говорили, что крошечные мозги всех тварей, вместе взятых, замкнуты в единую сеть, поэтому они образуют некое суперсознание, которое руководит чужими и диктует землянам, как жить и что делать. Однако что именно они диктовали и почему, Сеня не знал – как не знал никто из простых людей. Об этом не говорили ни с трибуны ООН, ни на заседаниях национальных правительств.

А одна отдельно взятая особь была гораздо проще любого земного насекомого. Проще кузнечика, муравья или саранчи. Земные ученые препарировали трупы умерших своей смертью чужаков – никто этому не препятствовал. Результаты публиковались в научных журналах и перелагались на доступный язык средствами массовой информации. У чужих, как оказалось, не было пищеварительной и выделительной системы. Питательные вещества они, словно растения, синтезировали из солнечного света, а также поглощали из земной атмосферы углекислоту. Мозг каждой особи был крайне примитивен и насчитывал не более ста тысяч нейронов. Но в нем имелся небольшой отдел (возможно, искусственного происхождения), который, с легкой руки одного бельгийского нейрофизиолога, стали называть би-модемом, от слова bee – пчела. С его помощью особи, используя человечью технику, подключались друг к другу, образуя сложнейшую систему связей и формируя в итоге некий супермозг. И с каждой новой вылетевшей изнутри Объекта особью он становился все сложнее и сложнее…

Средства массовой информации, причем во всех странах, оценивали сожительство с иноземными тварями как благо. Лишь отдельные маргинальные газетки или радиостанции в этом сомневались. Однако пришельцы никому не мешали, человечество никак не угнетали. Они не отнимали у землян никаких ресурсов. И они спасли цивилизацию от смертельной эпидемии, как еще раньше дважды предотвратили ядерные войны, которые готовы были вот-вот начаться – в тысяча девятьсот пятьдесят первом и шестьдесят втором годах. Они благотворно влияли на землян – на планете резко увеличилась средняя продолжительность жизни, практически прекратились войны и намного уменьшилось количество преступлений.

Существовали, конечно, скептики, которые считали, что твари только начали покорять Землю, и не за горами день, когда саранча заполонит все жизненное пространство, вытеснив людей из их родного дома. Судачили, что эпидемия на самом деле была вызвана пришельцами – для того чтобы уменьшить количество живущих на земле людей, а потом втереться к ним в доверие с помощью вакцины. Появились даже террористы, которые пытались атаковать лежбища чужих и взрывали вышки сотовой связи. Повстанцев преследовали правительственные и ооновские войска и жестоко карали, вплоть до расстрела на месте. Их становилось с каждым годом все меньше, однако Объект-один тщательнейшим образом охранялся.

Афанасий, в каске и тулупе, завершил очередной обход периметра. До конца смены оставалось полчаса. Тянуть больше было нельзя. То, что он решил совершить, надо сделать прямо сейчас.

Конечно, пощады ему ждать не приходится. Скорее всего, его застрелят сразу же – его товарищи, рядовые, что несут дежурство на вышках. Ибо кто он будет, когда совершит то, что задумал? Террорист, который с оружием в руках покусился… Впрочем, не исключено, что его заставят сдаться, чтобы предать суду военного трибунала и расстрелять потом перед строем – в назидание другим. Но он все равно сделает то, что замыслил. А после просто не дастся живым.

Данилов не спеша подошел к краю провала. Все вокруг, даже низкое северное небо, даже порывистый ветер, дующий с недалекого Ледовитого океана, даже заросли мха под ногами, показалось ему бесконечно милым и исполненным глубочайшего смысла. И так не хотелось расставаться даже с этим, не говоря уж обо всей жизни на большой земле, от соблазнов Москвы до Нью-Йорка или Парижа.

Утром он взял в арсенале три ручные гранаты. Арсенал охранялся из рук вон плохо, и ответственный за него сержант Немцов пропажи даже не заметил. Афанасий не знал, хватит ли ему трех гранат. Да и кто мог заранее знать это! Однако больше он прихватить с собой не мог, он пробовал: не поместились бы под гимнастеркой, их не скрыл бы бронежилет.

И вот последние шаги. Вот он, провал, в пяти метрах. Оттуда вылетает очередной кузнечик-саранча, обдает лицо Данилова спертым воздухом, поднимается выше колючки и берет безошибочный курс на юг. Афанасий подходит ближе.

Надо бить наверняка. Еще одна тварь вылетела, расправила крылышки и понеслась над тундрой. Матка трудилась бесперебойно. И на этой мысли молодой человек вытащил из-под гимнастерки гранату – сначала одну – и кинул вниз. Потом вторую, и – вниз! И без перерыва – третью. И, зажав руками уши, бросился на землю. Он не планировал жить дальше и решил не сдаваться живым – но ему совсем не улыбалось, если взрывная волна отбросила бы его в мерзкий провал, прямо на Матку.

Под землей громыхнуло. Громыхнуло очень хорошо, три раза. Земля под Сеней трижды заходила ходуном в такт взрывам. «Будем надеяться, что Матке хана», – подумал он.

Он лежал на животе рядом с провалом, чувствуя всю незащищенность своего тела под дулами его же собственных подчиненных, что смотрели сейчас с нарастающим удивлением со всех четырех вышек. Изнутри, из провала, поднимался дым и несло горелым мясом.

Варя и Данилов

Она едва не проспала на работу. Растолкала Данилова, понеслась в душ, бросила на ходу: «Свари кофе. Плииииз», – и умоляюще сложила ручки.

Алексей никуда не спешил. Перед поездкой на юг он взял отпуск на месяц. Срок еще не истек. Однако Сименс, он знал, тихой сапой начал записывать страждущих на ближайшие объявленные дни приема. Да и поездка в Самару была не за горами. Но пока можно было полениться и вложить всю страсть и весь азарт в приготовление завтрака для любимой. Не просто кофе, а капучино с прекрасной пенкой и корицей, и не абы что перехватить, а горячие бутерброды с ветчиной, сыром, помидорами и листьями салата.