Левиафан - Борис Акунин Страница 56

Причитая вполголоса по-итальянски, Труффоопустился на колени возле мертвого Гоша.

— Летальное ранение в голову, —доложил он. — Мгновенная смерть. Но это еще не все… Правый локотьпрострелен. И вот здесь, левое запястье. Всего три раны.

— Ищите лучше. Б-было четыре выстрела.

— Больше нет. Видимо, одна из пуль прошламимо. Хотя нет, постойте! Вот она — в правом колене!

— Я все расскажу, — пролепеталаРената, содрогаясь от рыданий, — только уведите меня из этой ужасной комнаты!

Фандорин спрятал маленький револьвер в карман,большой положил на стол.

— Что ж, идемте. Доктор, сообщите ослучившемся вахтенному начальнику, пусть выставит у двери часового. Иприсоединяйтесь к нам. Кроме нас вести расследование больше некому.

— Какой злосчастный рейс! — ахалТруффо, семеня по коридору. — Бедный «Левиафан»!

* * *

В «Виндзоре» расположились так: мадам Клеберсела за стол лицом к двери, остальные, не сговариваясь, разместились с противоположнойстороны. Лишь Фандорин занял стул рядом с убийцей.

— Господа, не смотрите на менятак, — жалобно произнесла мадам Клебер. — Я убила его, но я ни в чемне виновата. Я все-все вам расскажу, и вы увидите… Но ради Бога, дайте мневоды.

Сердобольный японец налил ей лимонаду — послезавтрака со стола еще не убирали.

— Так что же произошло? — спросилаКларисса.

— Translate everything she says, —строго проинструктировала миссис Труффо вовремя вернувшегося мужа. —Everything — word for word. [32]

Доктор кивнул, вытирая платком вспотевшую отбыстрой ходьбы лысину.

— Ничего не бойтесь, сударыня. Говоритевсю правду, — подбодрил Ренату сэр Реджинальд. — Этот господин неджентльмен, он не умеет обращаться с дамами, но я гарантирую вам самоеуважительное отношение.

Эти слова сопровождались взглядом в сторонуФандорина — взглядом, исполненным такой жгучей ненависти, что Кларисса обмерла.Что такое могло произойти между Эрастом и Милфорд-Стоуксом со вчерашнего дня?Откуда эта враждебность?

— Спасибо, милый Реджинальд, —всхлипнула Рената.

Она долго пила лимонад, шмыгая носом иподвывая. Потом обвела своих визави умоляющим взглядом и начала:

— Гош никакой не блюститель закона! Онпреступник, сумасшедший! Тут все посходили с ума из-за этого мерзкого платка!Даже комиссар полиции!

— Вы сказали, что хотите сделать емукакое-то признание, — неприязненно напомнила Кларисса. — Какое?

— Да, я утаила одно обстоятельство…Существенное обстоятельство. Я непременно во всем призналась бы, но сначала яхотела уличить комиссара.

— Уличить? Но в чем? — участливоспросил сэр Реджинальд.

Мадам Клебер перестала плакать и торжественнообъявила:

— Ренье не покончил с собой. Его убилкомиссар Гош! — И, видя, как потрясены слушатели этим сообщением,зачастила. — Это же очевидно! Попробуйте с разбегу разбить себе голову обугол в комнатке размером в шесть квадратных метров! Это просто невозможно. Еслиб Шарль решил убить себя, он снял бы галстук, привязал его к вентиляционнойрешетке и спрыгнул бы со стула. Нет, его убил Гош! Ударил по голове чем-нибудьтяжелым, а потом инсценировал самоубийство — уже мертвого ударил головой обугол.

— Но зачем комиссару понадобилось убиватьРенье? — скептически покачала головой Кларисса. Мадам Клебер несла явнуюгалиматью.

— Я же говорю, он совсем свихнулся отжадности! Во всем виноват платок! То ли Гош разозлился на Шарля за то, что тотсжег платок, то ли не поверил ему — не знаю. Но Гош убил его, это ясно. И когдая прямо, в глаза заявила об этом комиссару, он и не подумал отпираться. Онвыхватил свой пистолет, принялся размахивать им, угрожать. Говорил, что если яне буду держать язык за зубами, то отправлюсь вслед за Ренье… — Ренатаснова захлюпала носом, и — о чудо из чудес! — баронет протянул ей свойплаток.

Что за таинственное превращение, ведь онвсегда сторонился Ренаты?

— …Ну вот, а потом он положил пистолет настол и стал трясти меня за плечи. Мне было так страшно, так страшно! Я сама непомню, как оттолкнула его и схватила со стола оружие. Это было ужасно! Я бегалаот него вокруг стола, а он за мной гонялся. Я оборачивалась и жала на крючок непомню, сколько раз. Наконец, он упал… А потом вошел господин Фандорин.

И Рената разрыдалась в голос. Милфорд-Стоуксосторожно гладил ее по плечу — словно дотрагивался до гремучей змеи.

В тишине раздался гулкие хлопки. Отнеожиданности Кларисса вздрогнула.

— Браво! — Фандорин насмешливоулыбался и хлопал в ладоши. — Б-браво, мадам Клебер. Вы великая актриса.

— Как вы смеете! — захлебнулся отвозмущения сэр Реджинальд, но Эраст остановил его жестом.

— Сядьте и слушайте. Я расскажу вам, какбыло дело. — Фандорин был абсолютно спокоен и, кажется, ничуть несомневался в своей правоте. — Мадам Клебер не т-только выдающаяся актриса,но вообще особа незаурядная и талантливая — во всех отношениях. С размахом, с фантазией.К сожалению, главное ее дарование лежит в сфере криминальной. Вы соучастницацелой череды убийств, мадам. Точнее, не соучастница, а вдохновительница,г-главное действующее лицо. Это Ренье был вашим соучастником.

— Ну вот, — жалобно воззвала Ренатак сэру Реджинальду. — И этот свихнулся. А был такой тихий, спокойный.

— Самое п-поразительное в вас —нечеловеческая быстрота реакции, — как ни в чем не бывало продолжилЭраст. — Вы никогда не защищаетесь — вы наносите удар п-первой, госпожаСанфон. Ведь вы позволите называть вас настоящим именем?

— Санфон?! Мари Санфон?! Тасамая!? — воскликнул доктор Труффо.

Кларисса поймала себя на том, что сидит соткрытым ртом, а Милфорд-Стоукс поспешно отдернул руку от ренатиного плеча.Сама же Рената смотрела на Фандорина с состраданием.