Ее андалузский друг - Александр Содерберг Страница 55

Арон перелистал фотографии.

— Если ты захочешь показать, что принимаешь правила игры, свяжись со мной перед очередным отчетом или иным событием, серьезно влияющим на работу компании. Если я не получу от тебя сигнала, то перешлю снимки твоим сотрудникам — в первую очередь твоим подчиненным.

Арон поднялся и положил пачку фотографий на кухонный стол, перевернул верхнюю и показал номер телефона, записанный на обороте. Затем он вышел из кухни и покинул виллу.

Сванте допил вино из своего бокала, наблюдая в окно, как Арон сел в машину и уехал прочь. Затем взял телефон и стал набирать номер, который знал наизусть, — он был предназначен именно для таких непредвиденных ситуаций. Служба безопасности предприятия имела выработанный алгоритм действий на любой случай, от кражи и шпионажа до шантажа и похищения людей, который активизировался после звонка на этот номер.

Однако последнюю цифру он так и не набрал.

Андерс сидел в своей машине «Хонда Цивик» с трубкой у уха.

— Его имя Сванте Карльгрен. Один из руководителей среднего звена в компании «Эрикссон», женат, имеет дочь и сына, которые живут отдельно, — это все, что мне удалось узнать.

Некоторое время в трубке молчали.

— Следуй за Карльгреном, узнай, по какому делу к нему приезжал Арон, — приказала Гунилла.

Из номера гостиницы Йенс позвонил Ристо. Естественно, русские хотели поторговаться с ним. Он в этом не сомневался.

— Они не приедут… они требуют гранатометы, — проговорил Ристо.

— Что ты сказал?

— Они требуют три гранатомета в качестве пени за задержку.

— Три гранатомета?

— Да.

— Ты шутишь?

Ристо не ответил.

— Попроси их убираться к черту, — буркнул Йенс.

— Боюсь, это не самая лучшая идея.

Йенс почувствовал, что смертельно устал. Его бесило, что все словно сговорились против него. Он прикрыл глаза ладонью.

— А я тебе говорю — пусть идут ко всем чертям.

— В другом случае я именно так и поступил бы. Но тут речь идет об этом Дмитрии. Он человек… как бы это помягче… импульсивный, и с каждым днем зуб у него на тебя все больше. Они говорят, что ты слишком высокомерен, считаешь себя лучше их.

— Но я и есть лучше их.

— Само собой. Они дают тебе неделю, а затем хотят получить свои гранатометы.

— Но они не могут не понимать, что это невозможно! Гранатометы — это просто бред! Ты сам знаешь, и все знают.

— К сожалению, это уже не имеет значения.

Левая рука Йенса массировала лоб.

— Забудем об этом. Я привез оружие, которое они заказывали, — пусть приезжают и забирают.

— Они не примут такие условия.

— Да мне плевать!

Ристо молчал. Йенс вздохнул:

— Как бы ты поступил на моем месте, Ристо?

— Постарайся найти решение. Дай им оружие, отдай обратно деньги. Ты потеряешь на сделке, но зато выкрутишься из этой истории.

— С какой стати я должен так поступать?

— Дело в том, что эти ребята — банда головорезов, способных на все. Я совершил ошибку, предложив тебе эту работу. Я сожалею…

Мысль о Дмитрии еще больше вывела Йенса из равновесия.

— Нет уж, передай им, что у нас договоренность, что я готов снизить цену из-за задержки. Но это все. Я буду стоять на этой позиции — все прочее меня не интересует.

— Хорошо, — ответил Ристо и положил трубку.

Йенс сел на кровать. Его взгляд упал на картину, призванную изображать собой образчик современного искусства. На ней был нарисован черный треугольник, парящий в воздухе над голубым кубом. Даже эта картина сейчас действовала ему на нервы.

Улегшись на спину, он уставился в потолок. В последнее время все шло не так, как ему хотелось, усталость стала запредельной, воля начала отказывать. Йенс сделал выдох и закрыл глаза. Он проснулся рывком через пятнадцать минут — во всяком случае, ему так показалось. Однако эти пятнадцать минут продолжались, как выяснилось, много часов.

Приняв душ, Йенс наскоро позавтракал и двинулся в обратный путь. Прошла целая вечность, прежде чем он переехал мост Эресундсбрун. [22]Нервы расшалились, ибо в машине у него лежали два ящика с автоматами. Он сделал то единственное, что ему оставалось: посмотрел по-скандинавски честными глазами на бородатого шведского таможенника в фуражке с козырьком. К счастью, этого оказалось достаточно — бородатый отдал честь двумя пальцами, словно показывая: «С тобой все в порядке!». Йенс без проблем миновал таможню, однако всю дорогу до Стокгольма ему было очень не по себе. Он подумал, что нервы у него совсем ни к черту. Что это — стресс, возраст или осознание того, что он в своей взрослой жизни слишком долго играл с огнем и скоро всерьез обожжется?

Еще через несколько часов Йенс подъехал к Стокгольму, довольный тем, что, по крайней мере, жив. Вместо того чтобы повернуть к центру города, он поехал на север, свернул у Дандерюдской церкви и проехал мимо здания гимназии. Позади нее, среди сосен редкого елового леска и уродливых офисных зданий Йенс с давних времен арендовал небольшой склад.

Там он выгрузил свои ящики с оружием и обнаружил карманный фонарик, который искал несколько лет, — тот висел на крючке в дальнем конце складского помещения. Йенс любил этот фонарик. Не слишком большой, не слишком тяжелый, отличный луч, к тому же красивый дизайн — серебристый алюминий, просто идеальная вещица. Покрутив его в воздухе, Йенс ловко поймал его за рукоятку, запер за собой дверь и почувствовал, что настроение немного улучшилось: то ли от того, что он снова оказался дома, то ли от того, что он нашел свой любимый фонарик.

София выехала из ворот задним ходом, сделала два круга вокруг квартала, чтобы проверить, не изменилось ли что-нибудь, но ничто на это не указывало. Затем она двинулась в центр — проехала по всей Биргер-Ярлсгатан до Энгельбрехтсгатан и спустилась в парковочный гараж, где оставила машину. Выйдя из гаража, прошла несколько домов в сторону площади Энгельбрехта, вставила карточку в телефон-автомат и набрала номер.

— Да?

— Это снова я.

— Привет.

Она сделала паузу, чтобы дать ему возможность что-нибудь сказать, однако он молчал.

— Ты уже дома?

— Да.

С ним было исключительно трудно разговаривать по телефону — он говорил лаконично, и по его голосу невозможно было понять, в каком он настроении.

— Мы можем встретиться?