Вот это поцелуй! - Филипп Джиан Страница 53

Из-за Вольфа у меня развился довольно серьезный комплекс неполноценности.

– Я сознаю, сколь велика проблема, Фрэнк. Я ведь не слепой. Я говорил об этом с Вольфом на днях. Мы насмехаемся над итальянской системой правосудия, но наша-то ничуть не лучше, сказал он. И я с ним полностью согласен.

По мнению Фрэнка, мы получили то, что заслужили. Ему теперь все равно. Абсолютно все равно!

После непродолжительного молчания он улыбнулся, глядя в пространство, и сказал, что покурил бы еще травки. В глубине души, продолжал он, он ни о чем не жалеет. Жизнь его была непроста, но он принимал ее такой, какая она есть.

– За тем, чего желаешь очень сильно, всей душой, приходится отправляться далеко. Если ты понимаешь, что я хочу сказать… Но дело это трудное, оно не проходит бесследно ни для тебя, ни для других.

Фрэнк растянулся на диване, положив под голову подушку, а я уселся в кресло и уставился в потолок.

– Почему бы тебе с ней не поговорить? – спросил он.

– Она не отступится. Никто не заставит ее отступиться, никто и ничто. Забудь об этом.

– Да, думаю, ты прав. Бесполезно биться головой о стену.

До нас доносился рев машин, ехавших в гору, оглушительная музыка и подпевавший ей нестройный хор, потом шум стих, и молчание казалось почти дружелюбным. Вдалеке виднелся поезд надземного метро, остановившийся между двумя станциями, а со стороны реки возвышалось огромное светящееся панно фирмы «Телефункен», из которого на крыши домов то и дело гроздьями сыпались искры. На севере в небе висел гигантский экран, на котором молодые люди неосторожно обменивались жвачкой, и бегущая строка предупреждала всех об опасности болезней, передающихся половым путем.

Такие вечера бывали у нас с Фрэнком нередко. Когда Мэри-Джо уходила спать, а мы оставались в гостиной, я открывал для себя, что такое библиотека. У них там было около двух тысяч томов и еще примерно столько же хранилось в подвале – мы с Фрэнком потратили, наверное, неделю, чтобы протереть их от пыли и пропитать составом, защищающим от сырости, а потом расставить по стеллажам из оцинкованного железа. Так Фрэнк пробудил во мне интерес к литературе. Он предложил мне поупражняться, чтобы посмотреть, способен ли я написать хотя бы три связных строчки; я занимался уже несколько месяцев, и результат до сих пор был не слишком убедителен.

Фрэнк отсасывал у двадцатилетних парней, а я спал с его женой, но мы прекрасно ладили, что, сказать но правде, не так уж и странно. Иногда мы смотрели в окно, как падает снег, как идет дождь, как бегут по небу облака, а то рассматривали рисунок вен на руках или фотографии в журналах и вели бессвязные беседы, нам было хорошо.

– Все-таки ты совершаешь ошибку… – сказал я.

– Во всяком случае, присмотри за ней. Будь рядом. Я не хотел бы, чтобы с ней что-нибудь случилось…

– Да, понимаю, у меня такие же проблемы с Крис. Я знаю, что ты чувствуешь. Мы не можем умыть руки и отмахнуться от того, что с ними происходит.

– Они не осыпают нас подарками. О нет! Они заставляют нас за все платить. Как будто мы им ренту выплачиваем.

– Нас хотят заставить искупить свою вину, Фрэнк. Искупить вину, старина.

Немного позже Фрэнк встал на четвереньки и поднял с ковра светлячка, чье появление нас порядком удивило; Фрэнк посадил его в цветочный горшок. По его мнению, из заметки в разделе происшествий могла получиться хорошая книга, он знал тому немало примеров.

– Самые сливки – это романисты, но я, к сожалению, не из их числа. Нелегко это признавать, сам понимаешь. Но вот мне подвернулась эта история с убийством Дженнифер Бреннен. Я подумал, что взять ее за основу романа – неплохая мысль. Кстати, я и до сих пор так думаю. Многие из моих студентов знали Дженнифер. Они могли мне о ней рассказать, я мог раздобыть необходимый материал, столько материала, сколько душе будет угодно. Раз уж ты не романист, приходится выгребать мусорные баки, сам понимаешь.

Я вдруг вспомнил, как в морге Фрэнк с живейшим интересом склонился над телом Дженнифер Бреннен. Продолжение оказалось логичным. Мы конечно же могли бы это предвидеть. Мы с Мэри-Джо могли догадаться, что у Фрэнка возникла какая-то задняя мысль, могли, если бы хоть ненадолго отвлеклись от наших собственных дел… но каким чудом это могло произойти? Если бы только мы отказались от всякой личной жизни… да и то куда бы девались все проблемы, требовавшие немедленного разрешения? Да, наверное, мы могли это заподозрить и тогда ничего этого не случилось бы.

– Думаешь, писать книги – серьезное занятие для серьезных людей? А знаешь, как распознать плохого писателя? Если писатель утверждает, что он шутить не любит, можешь быть уверен: грош ему цена.

Тут появилась Мэри-Джо, решившая, что уже наступило утро.