Слабое место жесткого диска - Петр Северцев Страница 53

Ниже я прочел текст следующего содержания:

«Уважаемый господин Мареев! Прошу о встрече сегодня в пять часов дня у вас дома. У меня есть для вас дело, которое вас может заинтересовать со всех точек зрения. Дело срочное и не терпит отлагательств. Заходил к вам вчера вечером, но не застал вас дома. Полежаев А.В.».

Фамилия Полежаев мне ни о чем не говорила. Однако, судя по кресту на листке бумаги, этот неизвестный господин каким-то боком связан с церковью. Большего я своим логическим умом из этой ситуации вытянуть не мог, поэтому не стал дальше напрягать свои мозги и вышел во двор. Уже заводя свою машину, я подумал, что на три часа у меня сегодня все равно ничего не запланировано, и решил быть в это время дома.

В одиннадцать утра я подъехал к проектному институту, в стенах которого Тарасовский информационный центр арендовал помещение.

Открыв дверь, я очутился в просторной комнате. На трех столах располагались компьютеры, за которыми сидели и работали люди. Мне сразу бросился в глаза очень высокий худощавый молодой человек в очках, который, упершись кулаком в бок, методично расхаживал по комнате и курил. Он был похож на циркуль, который аккуратно мерил шаги по бумаге. Кроме того, мое внимание привлекла пикантная брюнетка, которая деловито сидела за компьютером и активно топтала «клаву».

Увидев меня, Циркуль развернулся в мою сторону и манерно спросил поверх очков:

– Вы что-то хотели?

Я слегка поклонился и сказал:

– Мне нужны Полина Каменец или Борис Нырялов.

– Полина пока еще не подошла, – вежливо ответил мне молодой человек. – А Бориса вы можете видеть в той маленькой комнате.

Он указал на дверь в глубине большой комнаты. Я поблагодарил его и прошел в указанном направлении.

Открыв дверь, я увидел два компьютера, за которыми сидели две девушки спиной ко мне. У окна стоял стол, за которым сидел Борис Нырялов и, сосредоточенно о чем-то думая, грыз карандаш.

– Доброго утра, – сказал он мне, поднимаясь из-за стола и протягивая тонкую руку.

– Взаимно, – ответил я. – Только оно не слишком доброе. Сегодня утром в больнице от инфаркта скончался настоятель Никольской церкви отец Петр Зубов.

Челюсть Бориса Нырялова слегка отвисла, с полминуты он стоял в неподвижности, переваривая информацию. Затем он перекрестился и произнес:

– На все воля божья… Хотя я склонен думать, что это как-то связано с нашим делом.

– Не знаю, – честно ответил я. – Но пока мне нужна от вас консультация относительно состояния внутрицерковных дел в нашей епархии.

– Я в вашем распоряжении. Могу хоть сейчас.

– Если не возражаете, я хотел бы провести беседу тет-а-тет.

– Да, конечно, пойдемте постоим, покурим.

Мы вышли из комнаты и, пройдя мимо циркулирующего на длинных ногах молодого человека, вышли в предбанник, который служил одновременно курилкой.

– Это наш директор, Ян Малявский, – объяснил мне Нырялов, видя, что я задержал на молодом человеке взгляд.

– Он у вас постоянно так циркулирует? – спросил я.

– Нет, только когда выпускаем сводку информации, два раза в неделю. Всегда нервничает… Ну, да ладно. – Нырялов вздохнул. – Что касается ситуации в епархии, то она весьма сложная. Прежний владыка, окормлявший епархию в течение двадцати пяти лет, умер в декабре позапрошлого года. Патриархия долго думала, кого рукоположить в сан архиепископа. Думала, думала и, наконец, надумала… Скромный настоятель из южного курортного города, который по своему уровню никак не тянет на руководство такой большой епархией, как наша. И было бы все не так уж и плохо, но вместе с владыкой прибывает в наш город некто Роман Николаевич. Откуда он появился, никто не знает, насчет фамилии его не в курсе. Так или иначе, человек, который не имеет сана, фактически управляет епархией в роли серого кардинала.

– Но почему он сумел этого добиться?

Нырялов поморщился, затушил бычок и сказал:

– Говорят разное…

Я удивленно поднял брови:

– И что же успел натворить в епархии этот Роман Николаевич? Это его, как я понимаю, вы назвали авантюристом…

– Во-первых, поснимал всех настоятелей в городе и поставил на их место преданных ему людей. В людях он разбирается хорошо и успел за полгода отобрать угодных себе лизоблюдов. Во-вторых, сумел поссориться с властями до такой степени, что губернатор в Москве лоббировал вопрос о замене Гермогена через какие-то политические и околорелигиозные круги. В-третьих, ободрал как липки все храмы для сбора взносов на реконструкцию храма Христа Спасителя. Из Патриархии разнарядку прислали, сколько с кого надо взять, так он решил перевыполнить план на сто процентов.

– И еще?

Нырялов помедлил.

– Как говорится, есть мнение… Монахини из скита в разговоре со мной утверждали, что в Романе Николаевиче есть что-то от нечистого. Они путем каких-то своих интуитивных заключений пришли к этому выводу. А в епархиальном управлении прислуживающие старушки говорили, что Ромочка куда-то постоянно отъезжает по ночам. Куда – никто не знает.

Нырялов немного подумал и, понизив голос, доверительно сказал:

– Я не исключаю возможности, что в тех событиях, которые начались с заявления таинственных сатанистов о готовящихся ритуальных преступлениях, замешаны мистические силы. Кто они, каковы их цели, абсолютно непонятно. Смерть Зубова, в частности, наверняка их рук дело.

– Я же сказал вам, что не верю во всю эту чушь. Зубов умер своей смертью… Я пока не видел заключения врачей, но, думаю, у человека просто не выдержало сердце.

– Не выдержало сердце… – протянул Нырялов. – Но дело в том и заключается, что когда события происходят под воздействием мистических сил, никакой Уголовный кодекс неприменим в силу отсутствия явных улик. У вас, кстати, нет ничего новенького по делу Нижегородцева?

– Нет, – признался я. – Но каким образом, по-вашему, могут быть связаны эти две смерти?

– Не знаю. На первый взгляд ничем. Однако сердцем чувствую, что это так…

– Покойный Зубов был одним из главных оппонентов серому кардиналу в епархии?

– Все они оппоненты на словах, – вздохнул Нырялов. – Когда дело доходит до своих постов, все становятся шелковыми. В конце концов, все решается в Москве, в Патриархии, а повлиять на церковную власть здесь, на месте, – гиблое дело.

– Ну, а сам владыка, что он за человек?

– Скромный тихий человек, очень любящий читать и проводить время в одиночестве. В общем-то не от мира сего. Абсолютно безобиден в силу того, что обижает всех Ромочка, а он как бы и ни при чем… Если хотите знать мое мнение, то я вам скажу, что долго он здесь не продержится. Типичный временщик, чем-то напоминающий Константина Устиновича Черненко.

– Кто же сыграет, по-вашему, роль Горбачева? – улыбнувшись, спросил я.