Я - не серийный убийца - Дэн Уэллс Страница 53

Сорвав с себя тяжелое пальто, демон подался вперед и упал грудью на машину. Громадные белые когти блестели в лунном свете, он с ужасающей силой вонзил их в металл, чтобы подняться. Когтистая лапа потянулась к ручке дверцы, но вдруг замерла в воздухе. Демон неподвижно смотрел на машину.

Он увидел пустое сиденье. Я понял, что он простился со своей последней надеждой. Демон упал на колени и заплакал. Не зарычал и не завыл — это был тонкий пронзительный плач.

Такой звук в моем воображении всегда ассоциировался со словом «отчаяние».

Плач демона перешел в крик — крик бешенства, разочарования. Он начал подниматься на ноги. Я увидел, как он сделал шаг к водительской дверце, потом шаг в сторону улицы — мысли его путались, он не мог принять решение. Наконец он снова упал на колени, стал двигаться, помогая себе когтями, и рухнул лицом вперед. Мне казалось, что это мгновение длится целую вечность: я ждал судорог, или броска вперед, или крика… но ничего не последовало. Он застыл и остался недвижим.

Я выждал еще мгновение, прежде чем отважился выйти из-за сарая. Демон лежал на дорожке, оцепеневший и безжизненный. Я осторожно выбрался из укрытия и с опаской двинулся вперед, ни на мгновение не отводя глаз от тела. В ночном воздухе витали едва заметные облачка пара. Я медленно приближался к телу, щурясь в ярком свете фар и неотрывно глядя на него.

Я испытывал какое-то странное ощущение, какой-то внутренний трепет, быстро нарастающий до невообразимой остроты, — передо мной было не просто тело, это было мое тело, мой собственный мертвец, лежавший без малейшего движения. Это было как произведение искусства, нечто сотворенное моими собственными руками. Меня наполнило чувство гордости, теперь я понял, почему серийные убийцы оставляли тела жертв, словно на выставке: если ты создал что-то настолько прекрасное, тебе хочется, чтобы все видели это.

Наконец-то демон был мертв.

Но почему он не распадался на части, спрашивал я себя, ведь прежде это всегда случалось с вышедшими из строя органами? Если энергия, которая скрепляла все это, иссякла, почему он все еще… лежит как единое целое?

Я уловил какое-то сверкание и невольно вскинул голову. Свет шел из моего дома — из окна, выходящего на улицу. Секунду спустя шторы раздвинулись. Это была мама, — видимо, она услышала рев демона и хотела узнать, в чем дело. Я мигом бросился к машине и присел за ней, чтобы не оставаться в свете фар. От мертвого демона меня отделяли всего несколько футов. Мама долго оставалась в окне, потом исчезла и опустила шторы. Я ждал, когда погаснет свет, но он остался гореть. Потом свет загорелся в ванной, и я тряхнул головой. Она ничего не увидела.

По телу демона прошла судорога.

Я целиком переключился на лежащее тело — оно было так близко, что я мог дотянуться до него рукой. Голова склонилась набок, левая рука резко дернулась. Я вскочил и отступил назад. Демон еще раз взмахнул рукой, потом твердо оперся ею о землю и оттолкнулся. Плечи приподнялись, хотя голова все еще клонилась к земле, нога нетвердо сдвинулась в сторону. Он несколько секунд боролся с ногой, потом сдался, вытянул другую руку. И пополз вперед.

Я поднял голову как раз тогда, когда снова загорелся свет — на этот раз в моей комнате. Мама зашла посмотреть, как я там, и теперь знала, что меня нет.

«Сделай что-нибудь!» — молча прикрикнул я на самого себя.

Демон подтянул собственное тело на расстояние своей вытянутой костлявой руки, выпростал вперед другую. Каким-то образом ему удалось оживить себя — то же самое произошло, когда он убил отца Макса. Только теперь у него не было свежего трупа, лежавшего прямо перед ним. Ближайшим источником органов был я, а он явно не подозревал, что я рядом. Вместо этого он полз… к моему дому.

Когти впились в асфальт за обочиной, и он продолжал подтягивать себя все дальше. Движения были медленные, но размеренные и мощные. Каждое следующее казалось энергичнее и быстрее предыдущего.

Еще один пучок света и движение — мама открыла боковую дверь и теперь стояла в проеме, словно маяк, тяжелое пальто было наброшено на плечи поверх ночной рубашки, на ногах сапоги с высокими голенищами.

— Джон? — Голос ее звучал громко и отчетливо, и в нем слышалось что-то новое.

Я определял это как беспокойство. Он вышла, чтобы найти меня.

Демон вытянул вперед другую руку, испустил звериный рык, подтягивая себя еще ближе к моему дому, — теперь он двигался еще быстрее, с нетерпением. На асфальте оставались черные сгустки, они шипели, от них исходил неестественный жар, и через несколько секунд разлагались и исчезали. Мама, вероятно, услышала это, потому что повернулась в сторону демона. Он уже преодолел почти половину пути.

— Иди в дом! — крикнул я и бросился к ней.

Голова демона дернулась, и, когда я пробегал мимо, он резко выпростал в мою сторону длинные руки. Я огибал его с запасом, но он сумел подняться на ноги и бросился ко мне. Я отпрыгнул, и демон упал, не дотянувшись до меня всего чуть-чуть. Он рухнул на асфальт, взвыв от боли.

— Джон, что происходит? — закричала мама, не в силах оторвать от него взгляд, полный ужаса.

Оттуда, где она стояла, ей было не разглядеть демона, но она уже видела достаточно, чтобы запаниковать.

— Иди в дом! — крикнул я снова и, пробегая мимо нее, затащил внутрь.

От моих перчаток на ее пальто остались кровавые пятна.

— Что это? — спросила она.

— Это кровь убитого доктора Неблина, — ответил я, заталкивая ее в дом. — Идем!

Демон двигался по следу, полз прямо к нам, открыв хищную пасть с блестящими клыками. Мама хотела захлопнуть дверь, но я подставил ногу и не дал ей закрыться.

— Что ты делаешь?

— Мы должны его впустить, — сказал я, подталкивая ее к моргу, но она не двинулась с места. — Мы должны облегчить ему задачу, иначе он пойдет к соседям.

— Мы ни за что не впустим его сюда! — взвизгнула она, а демон тем временем уже добрался до тропинки, ведущей к нашей двери.

— Это единственный выход, — сказал я, оттесняя ее вглубь дома.

Она отпустила ручку двери и уперлась в стену, глядя на меня с тем же ужасом, с каким смотрела на демона. Только теперь она оторвала от него глаза, и ее взгляд метался между кровавыми пятнами на моей груди и руках. Монстр внутри меня встал на дыбы, вспомнив о ноже в кухне; он возжаждал ощущения господства над ней, но я подавил это чувство и отпер дверь в морг.

«Потерпи — скоро ты убьешь», — сказал я себе.

— Куда мы идем? — спросила мама.

— В заднюю комнату.

— В бальзамировочную?

— Надеюсь, он найдет туда дорогу.

Я потащил ее за собой, включая по пути свет. Дверь хлопнула за нами, но мы не посмели оглянуться. Мама вскрикнула, и мы со всех ног поспешили к коридору в задней части дома.