Неземное тело - Галина Куликова Страница 52

— Я мог бы потребовать сатисфакции, — важно заявилКорнеев. — Моя родственница едва не подверглась насилию с вашей стороны.Скажите спасибо писателю за то, что он вам помешал…

Налитый свинцовой угрюмостью, Чуприянов смотрел на негоисподлобья.

— Ах, Антон! — воскликнула Саша, проходя мимо имгновенно навострив уши. Она стукнула опешившего Анисимова по плечу. — Тыпомешал Лайме подвергнуться насилию? Да как ты посмел?

Она расхохоталась и отправилась за очередным бокаломшампанского. Стоявший поодаль Бабушкин приблизился к ним и с чувством сказал:

— Постоянно мечтаю о том, как раздену Сашку. — Умужчин мгновенно вытянулись лица, а он добавил: — Хочу посмотреть, как онавздохнет с облегчением, когда ее кто-нибудь наконец расшнурует.

Саша, по своему обыкновению, затянутая в неправдоподобноузкое платье, шла по комнате танцующей походкой. Вечеринка, устроенная четойДюниных в честь окончания отделочных работ в коттедже, была в самом разгаре.

— Слушайте меня! — крикнула Саша и постучала ножомпо бокалу. — Если досидим до ночи, сможем все вместе посмотреть мой новыйклип! Сегодня состоится его телевизионная премьера! Кто за?!

Конечно, все проголосовали за. Одна Леночка Дюнина ворчливозаметила:

— Вообще-то мы не телевизор собрались смотреть.

К приходу гостей она уже оказалась слегка навеселе и теперь,когда оптимальная доза алкоголя в ее крови была сильно превышена, сделаласьраздражительной. Когда она повышала голос, в нем слышались признакиприближающейся истерики, но Лайма надеялась, что до «грозы» дело все-таки недойдет.

Дюнин, наслаждавшийся ролью бенефицианта, обращал на супругуочень мало внимания. Он расхаживал перед гостями на своих длинных-предлинныхногах и в подробностях, с огромным удовольствием рассказывал о том, как всездесь устраивал.

Дом у него получился по-африкански ярким. Ядовитые, безвсяких оттенков цвета обивки и драпировок веселили глаз и будили воображение.Раздвижные перегородки то отъезжали в стороны, то захлопывались, образуязатейливые лабиринты, а гротескные люстры походили на гроздья гигантскоговинограда.

Граков подошел к Лайме только один раз, едва они с Корнеевымпоявились.

— Мне нужно с вами поговорить, — вполголоса сказалон, беспечно улыбаясь. Его улыбка абсолютно не вязалась со словами. — Но —позже. Я сам найду подходящий момент, хорошо?

Она кивнула, стараясь не выдать своего беспокойства. Что-топроизошло? Вдруг Граков неожиданно сообщит ей сведения, которые смогут повлиятьна ход расследования? Потом Лайма не раз ловила на себе озабоченный взглядСтепана, который он тотчас уводил в сторону.

Бабушкин привел с собой Арчи, который повалился отдохнутьпрямо перед входом. Припозднившимся гостям пришлось через него перешагивать, начто пес реагировал вяло — только стучал хвостом по паркету. Саша принесла ссобой Лили, и та обтявкала Арчи прямо с ее рук. Через некоторое время обесобаки переместились на веранду — Лили сидела в кресле, Арчи растянулсянапротив.

Ведомая чувством справедливости, Лайма подошла к Чуприяновуи отвела его в сторонку. Потребовалось не слишком много времени, чтобы смягчитьего, поскольку главным виновником своей неудачи он, несмотря ни на что, считалАнисимова. Взяв бизнесмена за руку, Лайма зигзагами довела его до библиотеки,дверь в которую Дюнин оставил открытой. Он вообще оставил открытыми все двери,чтобы восхищенная публика могла перемещаться по дому и любоваться интерьером.

— Иди сюда, Дима, — хрустальным голоскомпотребовала Лайма, потянув жертву к кожаному дивану.

По ее мнению, пора было переходить от бессмысленногоохмурежа к прямым провокациям.

— Что? — спросил тот. Злоба в его глазахпостепенно начала оседать. Впрочем, он все же не удержался от насмешливогозамечания: — А дверь зачем мы оставили открытой? Чтобы твои крики о помощиуслышало побольше народу?

— Ну, не будь таким…злопамятным, — сказала Лайма ипотрогала пальчиком его рукав. — Для меня все произошло слишком быстро. Впринципе, у нас был бы шанс, но…

— Но? — быстро спросил Чуприянов.

— Но я подумываю уехать отсюда. Мне не нравятсяокрестности.

Чуприянов так удивился, что даже привстал.

— Да почему?!

— Здесь страшновато, — уклончиво ответила Лайма.

Бизнесмен смотрел на нее непонимающим взглядом и ничего неотвечал.

— Ну, ты ведь понимаешь, о чем я говорю?

— Нет. То есть я однозначно не понимаю.

Лайма нетерпеливо поерзала на диване. Портреты, развешанныепо стенам, смотрели на нее с нескрываемой усмешкой.

— Дима, тут странное место. Ужасно странное.Специфическое. И тут кое-что происходит.

— Но реклама…

— В рекламных проспектах об этом ничего не сказано.Неужели до тебя не доходили никакие слухи?

— Так. — В Чуприянове внезапно проснулся делец иловчила. — Объясни-ка потолковее. Я должен знать все. Что за слухи?

— Всякие ужасные слухи. И я не буду объяснять, потомучто сама толком ничего не знаю, — наморщила нос Лайма. — И даже несобираюсь разбираться, правда это или нет. Раз в этом месте не всеблагополучно, лучше продать дом, и дело с концом. Ты так не считаешь?

— Да что неблагополучно-то? — начал сердитьсяЧуприянов. — Нечисть в озере водится? Русалки, заманивающие коров вглубокие пучины?

— Дыма без огня…

Логика была простой. Если Лейтер ехал в Богодуховкуобделывать какие-то темные делишки и его действительно убили, тот, кто в этомзамешан, постарается сплавить Лайму из поселка. Действительно: раз оназабеспокоилась, пусть катится на все четыре стороны. Тем более что она несобирается разбираться в ситуации. Рано или поздно, сегодня или завтра, но тот,у кого рыльце в пушку, поддержит ее идею покинуть Богодуховку.