Больше всего рискует тот, кто не рискует. Несколько случаев из жизни офицера разведки - Владимир Каржавин Страница 52

* * *

Шли дни, недели, но Лоренц всё не давал о себе знать. Напрасно Балезин прохаживался по центру Стокгольма, сидел на видном месте в парках и скверах — никто к нему не подходил. Он даже несколько раз зашёл в ту самую кофейню, через которую у него была связь с Францем Отманом. Сейчас это было не опасно, канал связи уже был другим. Алексей всё больше понимал, что если бы Лоренц пожелал его найти, то наверняка бы нашёл. Значит, что-то произошло, и все его ожидания и хождения напрасны.

С Родины доходили вести одна хуже другой. Враг наступал по всему фронту с севера на юг. Алексей не находил себе места, осознавая своё положение как дурацкое: и домой нельзя, и здесь работа не идёт. Нервы были на пределе. Виквик-Макаров, напротив, был рад, что Балезин оставался в Швеции. «У нас и без Лоренца работы выше крыши», — подбадривал он его, но Алексей только вздыхал.

А работы для Службы внешней разведки СССР действительно было много. Помимо общих задач по выявлению планов шведского руководства в отношении СССР, перед внешней разведкой стояла задача создания нелегальной резидентуры на случай разрыва отношений между двумя странами. Это касалось не только Швеции, но и Норвегии, Дании и, конечно же, воюющих с Советским Союзом Германии и Финляндии. И Балезин включился в работу. Советской разведкой, резидентом которой в Швеции был Лесник (Макаров), за короткий срок было организовано наблюдение за германским воинским транзитом через Швецию, фиксировался характер грузов — транспортируемых морским путём между Швецией и Германией. На севере Швеции в пограничной полосе с Финляндией агентурная группа Лесника зарегистрировала переброску в Финляндию немецкой военной техники и воинских частей. В южных портах Швеции другая агентурная группа наблюдала за германо-шведскими поставками.

Балезин обладал дипломатическим паспортом и имел возможность свободного перемещения по стране. Поэтому, помимо работы с Отманом, ему ещё было поручено держать связь с северной и южной группами. Полученные сведения стекались в Стокгольм Макарову. Прикрытие для вояжей нашлось: не все шведы симпатизировали гитлеровской Германии или держали нейтралитет. Советское посольство во главе с Александрой Михайловной Коллонтай делало всё, чтобы довести до сведения шведов правду о войне. Был опубликован выпуск «Информационного бюллетеня», который издавался на трёх языках: на русском — для работников советских учреждений, на английском — для союзников СССР и иностранных посольств и, конечно же, на шведском. Он нёс информацию о действительном положении на советско-германском фронте, о мужестве и стойкости советских людей на фронте и в тылу. Проводились различные культурные мероприятия, в том числе показ кинохроники. Посольство СССР установило связь с оппозиционными шведскими газетами. В итоге результаты работы нашли отклик среди населения. В посольство шли письма, в которых шведы выражали свою поддержку сражающемуся Советскому Союзу, желали скорейшей победы. По инициативе известного профессора Пальмера было создано Общество друзей Советского Союза. Оно способствовало возникновению по стране около 300 организаций и клубов, в которых собирались средства для оказания помощи СССР.

Поэтому вояжи Балезина в разные концы Шведского королевства с целью сбора средств не вызывали подозрения, хотя часто и сопровождались слежкой. Но вскоре ему пришлось заняться ещё одной, совсем другой работой.

* * *

В одном из очередных сообщений Франц Отман просил Балезина о срочной встрече. С началом войны с СССР слежка за Отманом ослабла. Тот же Неслунд уже не ходил по пятам за своим подопечным, а иногда вообще на целый день куда-то исчезал. Видимо, для сотрудников гестапо прибавилось других работ, а людей не хватало. Кроме того, немцы были уверены, что Швеция вот-вот выступит на стороне Германии против СССР, и стали шведам больше доверять. И Балезин рискнул появиться у Отмана в его загородном доме.

Франц и Марта очень обрадовались появлению Алексея. Даже кот Ульф и тот смотрел на гостя более дружелюбно, не так, как осенью 1940-го. Посыпались расспросы: как семья, как Москва? Алексей скупо пояснил, что семья в эвакуации на Урале, что Москва, как и вся страна, живёт, сражается. Знал бы он, что сейчас, в середине октября 1941 года, судьба Москвы висит на волоске, что в городе паника, грабежи, почти не работает транспорт…

Марта пошла готовить кофе, а мужчины расположились в небольшом кабинете хозяина дома и сразу перешли к делу. Начал Отман. Он сообщил, что один из сотрудников его фирмы, некто Ханс Эриксен, по национальности норвежец, стал жаловаться на то, что по приезде домой в родной Рьюкан его прямо у стоянки автобуса останавливают немецкие патрули и проверяют документы. А последний раз даже отвели в комендатуру, где офицер стал задавать вопросы: кто он, где работает и зачем приехал? Раньше такого не было. Он, Эриксен, сам родом из Рьюкана, в фирме Отмана работает пятый год, но изредка навещает пожилую мать и брата.

— Что в городе интересного? — спросил Балезин, внимательно выслушав собеседника. — Я имею в виду промышленные предприятия и военные объекты.

Отман пожал плечами:

— Я только однажды бывал в тех краях. Кроме большого водопада и красивых озёр в окрестностях ничего примечательного. Хотя… на водопаде построена электростанция Веморк, одна из крупнейших в мире. Есть ещё завод по производству удобрений, кажется селитры. Всё. Да и городом Рьюкан можно назвать только с натяжкой. Так, городишко… а Веморк вообще посёлок маленький.

Марта принесла на подносе кофейник и чашки и вышла из кабинета, не желая вмешиваться в разговор мужчин.

— Так уж ничего?.. — Алексей отпил глоток и задумался. — Зачем тогда повышенные меры безопасности?

Помолчали. Потом Балезин задал очень важный для себя вопрос:

— Эриксен пойдёт на сотрудничество?

— Думаю, что пойдёт.

— Откуда такая уверенность?

Отман поставил чашку на столик, откинулся в кресле:

— Вы слышали о группе Волльвебера?

Алексей утвердительно кивнул. Речь шла о подпольщиках, которые устраивали диверсии и акты саботажа против немецких судов и судов других стран, зафрахтованных для перевозки грузов в Германию из шведского порта Лулео и норвежского Нарвика. Урон, нанесённый группой, был немалый, но нашёлся предатель, пошли аресты и суды. Шведские газеты об этом писали, и Балезин, регулярно читающий их, был в курсе.

— Так вот, один из тех, кто подлежал аресту, но избежал его, — Уго Эриксен, младший брат Ханса Эриксена, — продолжил Отман. — Он работал в Керуне на железнодорожной станции и готовил составы для отправки в Нарвик.

— Вы его знали?

— Да, знал. Славный парень.

— Сколько ему?

— Лет тридцать пять.

Отман разлил оставшийся кофе в чашки и снова откинулся в кресле.

— Вы не догадываетесь, кто его прятал, пока он не перебрался домой в Рьюкан?

— Очевидно, брат.

— Совершенно верно. А кто сообщил о предстоящем аресте?