Ладанка Жанны д'Арк - Наталья Александрова Страница 52

Женщина в черном что-то приказала своим молодым спутникам. Они остались возле автомобиля, а женщина зашагала ему навстречу.

Встретились они прямо возле пожарного щита, то есть возле моего тайника. Я тихонько опустила крышку, чтобы не выдать себя скрипом, и застыла. Теперь я ничего не видела, зато слышала каждое слово. А еще я слышала какой-то подозрительный и крайне неприятный шорох в глубине ящика…

– Ну что тут у тебя стряслось? – процедила черная женщина с плохо скрытым раздражением.

– Она жива! – ответил ей Петрович.

– Она? О ком ты говоришь?

– О той девчонке, которая… вы меня понимаете.

– Ты же мне говорил, что разобрался! С ней раз и навсегда покончено!

– Мои орлы перепутали… вместо нее убрали другую.

– Что?! Кого ты держишь? Как можно перепутать? Они что – умственно отсталые?

– Там случайно многое совпало. И имя, и татуировка… кто мог подумать, что они в одно и то же время окажутся в бассейне! Это просто случайность!

– У тебя слишком часто происходят такие случайности! Я начинаю сомневаться в твоей профессиональной пригодности! Короче, что там с этой девицей?

– Вы велели мне проследить за той… за актрисой. И там я на нее и наткнулся.

– Они что – знакомы?

– Знакомы. У них какие-то дела…

– Это совсем скверно! Если они объединят свои усилия… Где она сейчас?

– Она приехала сюда. Мы ее поймали, но…

– Так где же она? У тебя? Кончай тянуть время! Веди меня к ней, я сама с ней разберусь…

– Нет, не получится.

– Что значит – не получится? О чем ты говоришь?

– В последний момент она сбежала.

– Сбежала? Что за детский сад? Как ты умудрился ее упустить? Это уже переходит всякие границы!

– Пока я звонил вам, мой человек потерял бдительность… она его ранила…

– Опять то же самое! Опять та же песня! «Мой человек»… Твой человек не сумел справиться с какой-то девчонкой! Когда ты научишься выбирать людей?

– Но она не могла далеко убежать. Вон стоит ее машина, значит, и она должна быть где-то здесь, я ее непременно найду.

– Нет уж, дорогой, больше я тебе не доверю! Теперь этим займутся мои люди!

– Вот еще что… – раздалось какое-то шуршание, видимо, Петрович достал бумажку. – Это было у нее!

– Что это такое?

– Чек с местной заправки.

– Ну и что? Какой нам прок от этого чека?

– А вы поглядите на дату! Это ведь тот самый день, когда здесь был адвокат.

На какое-то время наступила тишина, потом женщина проговорила напряженным голосом:

– Выходит, она каким-то образом вышла на Станишевского…

– Вы еще на это посмотрите! Видите эти цифры? Это ведь та самая дата! Шестнадцатое августа девяносто шестого!

Вот как хотите, но теперь в голосе Петровича звучало самое настоящее злорадство.

– Черт… правда… – Голос у Вдовы тоже изменился.

– Что будем делать?

– То же, что раньше. Мне нужно завещание. Если я все получу и вступлю в права собственности, все здесь срою, забетонирую и выстрою на этом месте новое здание! Склад, фабрику, больницу – все что угодно!

– Не надо строить… котлован ведь рыть станут…

– Тогда бетонную площадку зальем и памятник поставим! Этому, как его…

– Колченогому… – хмыкнул Петрович.

– Да хоть бы и ему! Тогда никто ничего не узнает! А ты должен рыть землю носом, но раздобыть завещание! От этого зависит и твоя судьба!

– Я понимаю…

– Понимать мало! Ты должен сделать все, понимаешь – все! Тогда ты меня подвел… я тебе поручила такое простое дело, а ты…

– Я избавился от адвоката.

– Избавился! Избавиться от старого человека может любой дурак, для этого большого ума не нужно!

– Тогда все сделали чисто, никто ничего не заподозрил, все поверили, что он умер от инфаркта!

– Повторяю – для этого большого ума не нужно! Адвоката ты убрал, но завещание упустил!

– Я думал, он держит его при себе…

– Он думал! И девку эту ты мне обязательно найди! Это важно, сам знаешь! Кто знает, какие еще сюрпризы от нее можно ждать… Не люблю, когда много народу тут толчется, но придется еще людей вызвать, чтобы они все тут обыскали…

Скорчившись в вонючем ящике, я слушала разговор Вдовы и Петровича. Вот еще новость – зачем им я? Ведь ясно же, что меня вмешали в это дело случайно. Ну так обстоятельства сложились – оказалась не в то время и не в том месте. С другой стороны, как-то все связано… Только никак не удается проследить эту связь, не хватает информации… Ладно, об этом я подумаю потом.

Тут я почувствовала, что мусор подо мной начинает рассыпаться, и сунула руку вниз, чтобы вытащить промасленный пакет из «Макдоналдса» – он все время шуршал, и я боялась пошевелиться.

Очень осторожно я потянула за пакет, промасленная бумага прорвалась, и я увидела… мышь, точнее, маленького серого мышонка, который, оказывается, спокойно обедал остатками гамбургера. Мышонок посмотрел на меня сердито и недовольно, а я окаменела. Из грызунов я могу спокойно переносить только белок, и то когда они высоко на дереве.

И хоть умом я понимала, что мышонок не причинит мне никакого вреда, меня прошиб пот, и понадобилось сжать зубы, чтобы не заорать.

«Уходи, пожалуйста! – взмолилась я. – Будь человеком!»

Но мышонок не хотел быть человеком. Он хотел быть голодной мышью, которой помешали съесть законный обед. Он выскочил из пакета, громко шурша промасленной бумагой, вскарабкался мне на бедро и ловко побежал вверх.

В первый момент я подумала, что сейчас умру. Потом, когда наглая мышь добралась до руки и тыльной стороны ладони коснулись крошечные лапки, я дернулась и заорала. Ничего не смогла сделать, это было сильнее меня.

Разумеется, крышка ящика тут же открылась, и Петрович выдернул меня оттуда, как морковку из грядки.

– Ух ты! – почти радостно сказал он. – Поймал! Говорил же, что она не могла далеко убежать!

Ага, если бы не мерзкая мышь, фиг бы ты меня поймал!

Я поморгала, потому что глаза резало на свету после темного ящика. А потом увидела перед собой женщину – ту самую Вдову.

Что ж, с виду ухоженная. Худая, подтянутая, лишнего грамма нет. Жилистая, сильная, тренированная. А все равно видно, что сильно немолодая, хоть лицо и без морщин. Но какое-то оно неживое, глаза, рот, нос будто нарисованы.

– Это она? – спросила Вдова у Петровича, не глядя на него.

– Она самая, – подтвердил он, очень довольный, – говорил ведь – от меня не сбежишь.