Потоп - Дмитрий Черкасов Страница 50

И вот еще что выглядело необычно: ни малейших признаков обычной воинской службы. Ни строевой подготовки, ни даже уборки территории.

Как говорится, даже трава не покрашена.

Зато по территории шаталось много штатского люда — с явно озабоченными лицами.

Во всем ощущалась спешка, как будто базу готовили не то к эвакуации, не то просто намеревались вывезти личный состав на учения.

…Рокотов высадился в пяти километрах от базы и остаток расстояния прошагал пешком. Он нашел подходящий пригорок и теперь рассматривал территорию в мощный бинокль.

Ясно было, что эту махину ему так просто не взять. И на нее не хватит никакой взрывчатки. Можно уничтожить цистерны — судя по всему, жидкая адская смесь находилась именно там. Но что толку? Подгонят новые…

Потом они наверняка уже пустые. Все закачали.

Надо действовать, так сказать, точечно.

И сосредоточиться на ключевых фигурах — Иване Ивановиче и его присных. Касьян Михайлович, вероятно, тоже уже изволили прибыть. Потому что — вот наглецы! — Влад рассмотрел наспех сколоченную трибуну.

Это означало демонстративность акции с трансляцией на весь белый свет.

Правда, сюда вряд ли допустят прессу.

Скорее всего, она сооружена для удовлетворения личных амбиций Боровикова, которого впоследствии под каким-либо предлогом отговорят от выступления.

Ясеневский считает, что главного фигуранта — Боровикова — придется непременно засветить, сделать козлом отпущения. Видеосъемка? Скорее всего…

Либо трибуна вообще предназначена для каких-то иных, неизвестных целей. Возможно, Боровиков будет выступать исключительно перед личным составом. Для поднятия тонуса, боевого духа, для описания грандиозных целей. Воображая, будто произносит исторический спич.

Очевидно, здесь достаточно людей, считающих, что из скважин фонтанами забьют потоки бриллиантов — пока еще серых, невзрачных камешков, которые после обработки озолотят всех участников на всю оставшуюся жизнь.

Сам Касьян Михайлович был в этом глубоко убежден. Он полагал, что на добытые драгоценности можно будет отгрохать не один, а десять городов не хуже Петербурга.

Буровые лазерные установки находятся, конечно, внутри обрезанной башни.

Итак, сосредоточиться на руководстве.

Боровиков — первый. Остальных Рокотов не знал. Коротаев? Если жив, тоже наверняка здесь сидит — неизвестно зачем. Генерал считает, что ради какого-то особого наказания. Во всяком случае, он вряд ли держит здесь масть и правит бал после своих исключительных подвигов в стационаре. Может быть, знает нечто важное техническое?

Влад презрительно усмехнулся.

Коротаев-то?

Знает, конечно. Как грамотно резать и душить…

Но узнать его будет несложно — по слепой походке, в буквальном смысле. Узнаю милого по походке… Если ему дозволено свободно перемещаться.

Итого — двое.

Маловато. Там плавают рыбы покрупнее.

Если только не забоятся радиации и не предпочтут окопаться где-нибудь подальше отсюда. И Рокотову снова придется искать какой-нибудь секретный центр, где полно трусливых крыс.

Как ему это осточертело!

Ну, будем исходить из наилучшего варианта: все пауки сползлись в одну банку. А если кого не будет, его с легкостью сдадут его товарищи.

Ладно. Главное — ввязаться, а там будет видно.

В конце концов, может оказаться достаточно захватить одного и расколоть. Опять же — как? Как туда проникнуть?

Роль господина Лошакова, продающего мебель, здесь явно не годится.

Нечего и думать о том, чтобы попытаться внедриться в личный состав. Кто его пустит? Разве что в расход, прямо на месте.

Влад оценил систему заграждений и понял, что преодолеть ее, да еще при его экипировке, никак не удастся. Слишком много всего наворочено.

Но внедряться ему придется всяко и действовать изнутри.

Можно устроить шум.

Пара гранат, пара очередей… В суматохе проникнуть внутрь… Нет, при таком раскладе охрану только усилят. Его быстро вычислят, и тогда — все.

Взять языка?

Эта мысль заставила Рокотова задуматься.

Нужно, чтобы вышел кто-то не слишком броский на вид, обычный «солдатик». По хозяйственному, скажем, делу. Оглушить, переодеться в форму…

Здесь мысли Рокотова были прерваны новым неприятным открытием. Он чуть сместил бинокль — что это? Еще один колодец! Скважин будет две. Это усложняет задачу не в два раза, а много больше… Да и Ясеневский ясно говорил: «взрывы».

Допустим, он справится с первой — зальют вторую…

Единственная зацепка: Касьян Михайлович может быть крайне разочарован, получив вместо алмазоносной породы какую-нибудь дрянь. Как их бурили — одновременно? Скорее всего, да.

Ведь, насколько понимал Влад, взрывы должны произойти одновременно.

А если одно бурение исключить? Есть ли смысл вертеть вторую дырку? Черт его знает… Могли рискнуть, но он об этом уже не узнает.

Рокотов взглянул на часы: он пролежал уже полтора часа. Система дальнего обнаружения у них явно хромает. Давно бы позвали нового снайпера и сняли его.

Здоровый бугай на пригорке, вооруженный до зубов…

Дожидаться темноты?

Хорошо бы. Но приказано спешить. С наступлением темноты может быть уже поздно… идиотский каламбур.

Черт, как же выгодно они обустроились! Равнинная местность, ни деревца, ни кустика. Еще бы землю выжгли или хотя бы распахали граблями.

Странно, кстати, почему они этого до сих пор не сделали.

Хотя нет, ничего странного. Командуют дилетанты, а те военные, которых они купили, и шагу не сделают на свой страх и риск.

И в этом, пожалуй, его преимущество.

Доползти по-пластунски, прикрывшись травами-мхами. Это он умеет и смахивает при этом на огромную опасную черепаху.

Дождаться языка…

А как попасть внутрь? У них наверняка система паролей. А очень просто. Для себя Влад уже решил эту проблему.

* * *

От всех переживаний, перебежек, переодеваний и перелетов у Касьяна Михайловича развился-таки гипертонический криз.

Его поместили в лазарет, поставили капельницу.

— Мне бы поспать, — жаловался Боровиков.

— Придется потерпеть, — серьезно возразил доктор Афиногенов. — Я мог бы назначить вам снотворное, но сами знаете, какие близятся дела. А вы вдруг спите, похрапываете. Скважины уже готовы и запол…

Здесь он прикусил язык.

— Готовы? — возбудился Боровиков. Он приподнялся на локте, забыв о капельнице, и доктор мягким толчком в грудь отправил его на место. — И какая порода?