Тьма чернее ночи - Майкл Коннелли Страница 50

– Я звоню адвокату.

Стори закрыл и запер дверь. Босх сразу же подошел и прижался лицом к косяку.

– М истер Стори, у вас десять минут, – громко крикнул он. – Если к шести пятнадцати эта дверь не откроется, мы выбьем ее. У нас выданный судом ордер на обыск, и мы его исполним.

Он повернулся спиной к камере и чиркнул рукой по горлу.

На экране снова появилась дверь. Отсчет времени в нижнем углу показывал теперь 6.13 утра. Дверь открылась, вышел Стори и знаком пригласил полицейских в дом. Его волосы выглядели так, словно их пригладили руками. На Стори были черные джинсы и черная же футболка. Он был босиком.

– Делайте что надо, и убирайтесь. Мой адвокат едет, и он будет наблюдать за вами. Сломаете хоть что-то – и я, черт побери, вас по судам затаскаю. Да хоть одна царапина на стене – и прощайтесь с работой. Вы все.

– Мы будем осторожны, мистер Стори. – С этими словами Босх вошел в дом.

Оператор вошел последним. Стори посмотрел в объектив, словно впервые заметил камеру.

– И уберите от меня это дерьмо.

Он сделал движение, и объектив взмыл к потолку. За кадром звучали голоса оператора и Стори:

– Эй! Не трогайте камеру!

– Тогда уберите ее от моего лица!

– Хорошо-хорошо. Только не трогайте камеру.

Экран погас, свет в зале суда снова стал ярче. Лэнгуайзер продолжила допрос:

– Детектив Босх, вы или ваши коллеги еще... беседовали с мистером Стори после этого?

– Во время обыска – нет. Когда прибыл адвокат, мистер Стори ушел к себе в кабинет. Когда мы обыскивали кабинет, он перешел в спальню. Когда он уходил на назначенную встречу, я коротко спросил его об этом. Больше, пожалуй, ничего, пока длился обыск и мы были в доме.

– Что произошло в конце дня, семь часов спустя, когда обыск был завершен? Вы говорили с обвиняемым еще раз?

– Да, у нас состоялся короткий разговор у двери. Мы закончили работу и собирались уезжать. Адвокат уже уехал. Я был в машине с напарниками. Мы давали задний ход, когда я сообразил, что забыл вручить мистеру Стори копию ордера на обыск. Так полагается по закону. Поэтому я вернулся к двери и постучал.

– Мистер Стори сам подошел к двери?

– Да, он открыл после того, как я постучал раза четыре. Я отдал ему бланк и объяснил, что так полагается.

– Он сказал вам что-нибудь?

Фауккс встал и выразил протест для занесения в протокол, но вопрос уже был решен в досудебных ходатайствах и постановлениях. Судья отметил протест для занесения в протокол и отклонил – тоже для занесения в протокол. Лэнгуайзер повторила вопрос.

– Могу я свериться со своими записями?

– Пожалуйста.

Босх обратился к заметкам, сделанным в машине сразу после разговора.

– Сначала он сказал: "Вы ведь ни черта не нашли, верно?" И я сказал ему, что он прав, что мы ничего не забрали с собой. Тогда он сказал: "Потому что тут нечего брать". Я кивнул и уже повернулся, чтобы уходить, когда мистер Стори снова заговорил. Он произнес: "Эй, Босх". Я обернулся, и он наклонился ко мне и сказал: "Вы никогда не найдете того, что ищете". Я сказал: "Да неужели? И что же такое я ищу?" Он не ответил. Просто посмотрел на меня и улыбнулся.

После паузы Лэнгуайзер спросила:

– На этом разговор закончился?

– Нет. В тот момент я почувствовал, что, возможно, смогу вынудить его сказать больше. Я сказал ему: "Это сделали вы, не так ли?" Он продолжал улыбаться, а потом медленно кивнул. И сказал: "И мне это сойдет с рук". Он сказал...

– Чушь! Ты все врешь!

Стори встал, указывая пальцем на Босха. Фауккс положил руку ему на плечо и пытался усадить на место. Полицейский, сидевший позади стола защиты, встал и двинулся к Стори.

– Обвиняемый, СЕСТЬ! – загремел судья, одновременно опуская молоток.

– Он врет, сволочь!

– Полицейский, посадите его!

Полицейский подошел, положил руки на плечи Стори и грубо надавил, заставив сесть на место. Судья указал другому полицейскому на присяжных:

– Удалить присяжных.

Пока присяжных быстро уводили в комнату для совещаний, Стори продолжал бороться с полицейским и Фаукксом. Как только присяжные ушли, он, казалось, ослабил усилия, а потом успокоился. Босх посмотрел на репортеров, стараясь понять, заметил ли кто-нибудь из них, что Стори закончил представление, как только присяжные исчезли из виду.

– Мистер Стори! – рявкнул судья, тоже встав. – Подобное поведение и язык неприемлемы в зале суда. Мистер Фауккс, если вы не в состоянии контролировать своего клиента, вам помогут мои люди. Еще одна вспышка, и я прикажу вставить ему кляп и приковать к стулу. Я ясно выразился?

– Абсолютно, ваша честь. Я изви...

– Малейший повод – и его закуют в кандалы. Мне наплевать, кто он или кто его друзья.

– Да, ваша честь. Мы понимаем.

– Пять минут перерыва.

Судья резко повернулся; его шаги отдавались громким эхом, когда он спустился по трем ступенькам и исчез за дверью.

Босх посмотрел на Лэнгуайзер. Она явно была довольна. Босх в успехе сомневался. С одной стороны, присяжные увидели, что обвиняемый легко впадает в неистовство и теряет контроль над собой, возможно, проявляя ту же ярость, что привела к убийству. С другой – Стори выражал протест против того, что происходит с ним в зале суда. И это могло вызвать эмоциональный отклик у присяжных. Достаточно Стори убедить хотя бы одного из них – и он вывернется.

Перед процессом Лэнгуайзер предсказывала, что они сумеют вызвать у Стори вспышку гнева. Босх не верил в это. Он считал, что Стори слишком хладнокровен и расчетлив. Если, конечно, вспышка не была продуманным ходом. Стори умел режиссировать драматические сцены. Босх допускал, что может наступить время, когда он сам невольно окажется статистом в одной из таких сцен.