Люблю свою работу - Марина Серова Страница 5

Девчонка, щурясь от едкого дыма, то и дело попадавшего в глаза, с завистью осмотрела мой ультрамодный и теплый прикид, покосилась на дорогую кожаную сумку, бока которой раздулись от танцевального «костюма», — не зная, в чем тут принято ходить на занятия, я напихала в сумку половину отобранного гардероба, — и мотнула головой в сторону вывески, отчего с кончика сигареты слетел накопившийся пепел.

— Ой! — сказала я. — И вправду. А че, там закрыто?

Девчонка вынула сигарету изо рта, шмыгнула носом, стараясь не стучать зубами, пробормотала:

— Открыто.

— А че, там курить нельзя?

Не снимая перчаток, я вынула пачку легких дорогих сигарет, закурила, но пачку обратно в сумку класть не стала. Вообще-то я курить не люблю и никогда этого не делаю, если имею такую возможность, но иногда по долгу службы курить была просто обязана. Причем не всегда могла позволить себе сигареты хорошего класса, так что со Светланой Парамоновой, по крайней мере, в этом отношении мне повезло.

— Можно, — просипела девчонка, стукнула пальцем, таким же красным, как и лак на ногтях, по сигарете и сунула в рот запачканный губной помадой фильтр.

«Разговоришься у меня как миленькая», — подумала я и поинтересовалась:

— А чего ты здесь тогда, из принципа мерзнешь?

Девчонка глянула на меня с недоумением — вот, мол, привязалась, — и неохотно пояснила:

— Да там и так Серж, директор наш, дымит как паровоз. А нам же потом дышать. Тяжело, знаешь, три часа подряд ногами махать, когда вокруг дым коромыслом.

Я сообразила, что она говорит о предстоящих танцзанятиях. Упоминание о трехчасовом «махании ногами» настораживало.

— Так тут и вправду танцам учат? — удивилась я.

— Еще как, — вздохнула девчонка, с сожалением посмотрела на выкуренную до самого фильтра сигарету и бросила ее в лужу. — Этот педик, учитель танцев, мать его, так гоняет… Правда, танцует классно, он раньше в каком-то театре, что ли, работал. Я уже второй раз еду, но на занятия хожу. Все равно за них потом высчитают, а так хоть чему-то еще научишься.

— Второй раз едешь? — Я совершенно искренне обрадовалась. Надо же, какая удача.

Заметив, что она не отрывает взгляда от пачки в моей руке, я протянула ей сигареты.

— Угощайся. Меня Светой зовут.

— А я Жанна, — девчонка поколебалась, но сигарету взяла. — Вообще-то я Лена, но мало кто под своими именами выступает, большинство берут сценические псевдонимы. Их даже в контракте указывают. А как псевдоним берешь, так тебя сразу им называть начинают, чтобы потом не путалась. Мой псевдоним Жаннетта. А ты что, тоже собираешься? — Она скосила глаза куда-то через плечо.

— Ага. Только страшновато немного. Я про эти фирмы такого понаслушалась!

— Да фигня все это, — Лена-Жанна дернула плечами и шмыгнула носом. — Хотя, смотря на кого нарвешься. Но эти ничего, нормальные. Даже когда кто-нибудь там остаться хочет…

Она прервалась, вынула носовой платок и шумно высморкалась. Я испугалась, что она сейчас захочет зайти в контору, и предложила:

— Может, в кафе пока заглянем? У тебя время есть?

— Вагон, — мрачно подтвердила девчонка, переступая замерзшими ногами. — Я живу далеко, пока доеду, уже обратно надо возвращаться, вот и торчу тут, как… Вообще-то пожрать неплохо было бы. Тут и кафешка неподалеку есть. Только я, это, — она замялась, — сегодня на мели.

— Зато я нет. Пойдем, я угощаю.

Больше Жанну уговаривать не пришлось. Аппетит у нее был отменный, несмотря на предстоящее в скором времени «махание ногами». Глядя на ее худосочное тельце, оставалось только удивляться, куда девается все то, что она поглощала без суеты, но быстро и в больших количествах. Настроение ее значительно улучшилось, и, не переставая орудовать столовыми приборами, она еще успевала болтать без умолку, теперь уже охотно отвечая на мои естественные, учитывая ее опыт и отсутствие у меня такового, вопросы об условиях работы за границей, взаимоотношениях с коллегами и сотрудниками «Радуги», и даже рассказала о возможности провоза через границу контрабанды.

— Легко, — заявила она, дожевывая котлету по-киевски и запивая ее яблочным соком. — Мы же группами едем, к тому же вроде как артисты, так что досматривают так, шаляй-валяй. Главное — ничего крупного не везти и не наглеть.

Когда к пяти мы вернулись к дверям «Радуги», я уже знала, что стриптизу тут почти не учат, этому искусству посвящают только несколько занятий в самом конце подготовительного курса. Выезжая в приписанную контрактом страну, трудоустроенный народ попадает не сразу в конкретное заведение, а поступает в распоряжение посредника, который «сдает» танцоров в аренду в соответствии с потребностями местного рынка и даже с учетом пожеланий самих исполнителей. Поэтому основная «специализация» происходит уже на месте, а Паша, главным образом, обучает пластике, умению слушать музыку, а также основным танцевальным движениям.

Душ в «Радуге» имеется, но одноместный, поэтому пользуются им по очереди.

Оформлением документов занимается заместитель, который из-за этого все время мотается в Москву и обратно, а директор из Тарасова выезжает редко, да и то обычно в сопровождении своей половины. Жена — моя мысль о семейном подряде попала в самое яблочко — крепко держит его на коротком поводке. Поэтому Серж занимается оргвопросами на месте, улаживает вопросы с билетами, органами власти и, в свою очередь, держит на коротком поводке народ: категорически запрещает распивать спиртные напитки, хотя сам втихушку от вечно лютующей жены не только «дымит как паровоз», но и беспрестанно потягивает пиво, а иногда и что-нибудь покрепче; советует соблюдать режим дня; не рекомендует злоупотреблять сексом, потому что «это отнимает много сил», и вообще не поощряет «всякие там похождения», а вот к замужним относится, наоборот, нормально, потому что они озабочены зарабатыванием денег, часто мотаются туда и обратно и при этом пользуются посредничеством фирмы, с чего фирма, разумеется, имеет стабильный и немалый доход.

Помимо прочего, Серж еще преподает подопечным иностранные языки. Уроки эти, правда, отличаются некоторым своеобразием, если не сказать чего похлеще. В отличие от танцкласса, изучение иностранных языков не является обязательным, но многие все же считают нужным посещать уроки Сержа хотя бы из принципа — за них потом все равно высчитают каждую копеечку, независимо от того, нуждался ты в них или нет. Исключение делалось только для тех, кто мог свободно шпарить на всех языках, подлежащих изучению.

Преподавал Серж сразу пять иностранных языков, минимальное знание которых, по мнению его жены, было необходимо российским танцорам, — традиционный английский, немецкий, французский, американский, а точнее сленговый вариант английского, и зачем-то испанский. Учитывая ограниченное время, а также более чем ограниченные познания Сержа, минимальный для овладения объем был определен в количестве пятидесяти слов и словосочетаний для каждого языка и включал в себя набор выражений типа «Здравствуйте», «Можно мне еще чашечку кофе (вариант — чая)?», «Сегодня скверная погода», «Сколько стоит?..», «Хорошо ли вы провели ночь?», «Вы женаты?» и «Извините, у меня жутко болит голова». Слова и выражения Серж зачитывал по разговорникам, а обучающиеся усердно ему вторили, при этом уроки происходили ежедневно в течение двух с половиной часов по тридцать минут для каждого языка.