Люблю свою работу - Марина Серова Страница 4

Может быть, Светлана и нашла бы время, особенно учитывая то обстоятельство, что приглашал меня Гоша не в какую-нибудь кафешку или холостяцкую квартиру, а в загородный то ли дом отдыха, то ли оздоровительный комплекс, но в любом случае там можно было отдохнуть и душой и телом, сняв комплекс целиком хоть на сутки и не беспокоясь, что в самый интересный момент кончится оплаченное время или завалится кто-то посторонний.

В загородном заведении имелись бар, сауна с бассейном, двухместные комнаты для желающих прилечь, столовая, способная без труда вместить человек тридцать голодных и жаждущих, а также помещение побольше, в котором стояли бильярдные столы и где устраивали танцы. Поэтому нет ничего удивительного, что Светлану данное предложение заинтересовало и заинтриговало. Однако десять процентов Багиры перевесили, и увеселительную прогулку пришлось отложить на более удачное время, которое когда-нибудь, но должно было наступить.

На встречу с Михаилом я прибыла с запасом в целых три минуты. Он по телефону подробно описал свою внешность, особые приметы — торчащие уши и плешь на макушке, а также место, где будет меня ожидать. В отношении себя я смогла сообщить лишь то, что чертовски привлекательна, стройна, но заверила, что его опознаю в любом случае.

Определила я его действительно безо всякого труда — он держал в руках вязаную шапочку, демонстрируя и правда торчащие, сейчас красные от холода уши и внушительную, не менее красную, лысину каждой проходящей мимо особе женского пола. Я поспешила навстречу к Михаилу, пока его уши не отпали совсем.

Квартира, которую мы отправились смотреть сразу же, как только шапочка была водружена на место, а Михаила удалось немного отогреть в близлежащем магазине, в котором я, пользуясь случаем, приобрела коробку чая в пакетиках, сахар и несколько пирожных, вполне отвечала всем предъявленным мною требованиям. И хотя цену за ее аренду запросили немалую, от просмотра других имеющихся вариантов я отказалась, подписала договор аренды на месяц и сразу же расплатилась, предварительно, правда, поторговавшись. В средствах, в том числе материальных, руководство меня никогда не стесняло, но поторговаться в данном случае я считала своим долгом, ведь по легенде я была Светланой, а эта девица за аренду квартиры деньги выкладывала свои кровные, предположительно тяжким трудом заработанные.

Когда с формальностями было покончено, я, уже на правах хозяйки, хотя и временной, напоила лопоухого Михаила чаем с заварными пирожными, спустя полчаса выставила засидевшегося гостя за дверь, а сама вытянулась на диване и предалась размышлениям, то и дело погружаясь в полудремотное состояние.

Моя новая личность меня пока устраивала, — в меру образованная, без перебора, а ровно настолько, чтобы чувствовалась эдакая «изюминка», вульгарная, без комплексов, с большими амбициями и солидным жизненным опытом, который вполне компенсировал недостаток образования и избыток легкомыслия. Короче, характер очень даже подходящий, учитывая маячившую впереди задачу, — раздевать каждого, имеющего мало-мальское отношение к филиалу фирмы по трудоустройству за рубежом, и делать это до тех пор, пока на чьей-нибудь ягодице не обнаружится искомая татуировка. Почему-то мне казалось, что татуировка должна украшать именно ягодицу или иную интимную часть тела. Очевидно, такой ход мысли приняли под влиянием информации о бисексуальности покойного Семенова, не сумевшего сохранить ни государственные тайны, ни собственную жизнь.

Конечно, не факт, что пришил его любовник, может, документы взял кто-то другой. Также возможно, что один взял документы, а другой… Впрочем, какое это имеет значение? Любопытно, что Семенов при сообщении такой важной информации не забыл пожаловаться на несчастную любовь. Ерунда какая-то. Неужели вероломство любовницы (или любовника) Семенова так огорчило, что он решил между делом излить душу своему водителю? Или «любовь» каким-то образом связана с татуировкой? Что-нибудь типа сердца, пронзенного стрелой.

Я перебрала в памяти все когда-либо виденные татуировки, символизирующие несчастную любовь. Как правило, подобные картинки, а иногда и надписи украшали тела бывших заключенных, геев, дешевых «жриц любви», реже — особо чувствительных, романтически настроенных девиц и временно ошалевших от избытка бушующих гормонов подростков. К тому же последние, по мере своего взросления, предпочитали от подобных глупостей всяческими путями избавиться. Едва ли Семенов, учитывая его возможности и избалованность неизвестным мне покровителем, водил бы дружбу с уличной дешевкой.

Значит, если «несчастная любовь» все-таки связана с татуировкой, внимание следует сконцентрировать на геях и чувствительных девицах. Остальных тем не менее тоже не следует сбрасывать со счетов. В жизни всякое бывает, взять того же Семенова: тут он голубой, а там — примерный семьянин. Был.

Итого, раздевать все-таки придется всех подряд. Остается открытым вопрос, как именно это делать. «Трудоустраивались» в основном девушки. Хорошо, это еще куда ни шло. Часть можно было незаметно рассмотреть в процессе «танцзанятий», кого-то — в раздевалке или в душе.

Но как быть с мужчинами? Кого-то, вероятно, придется соблазнить. На что только не пойдешь ради дела.

Кроме того, за границу мог отправиться сообщник, а сам татуированный преступник… — от такого предположения я вздрогнула и села на диване, — вполне мог иметь лишь косвенное отношение к «Радуге» и обнаружиться среди многочисленных мужей, жен, братьев, сестер, иных родственников или друзей и знакомых «трудоустроенных» за пределами необъятной родины.

Перспектива, которая вырисовывалась передо мной в этом случае, была столь безрадостной, что я поспешила прекратить пугать себя всякими домыслами. Возможно, реальность окажется не столь ужасной, и я не погрязну в этом задании до конца дней своих. Как там выразился Гром, «дело непростое»? Ха-ха! Представляю себе, как он там ухмыляется втихомолку на мой счет. А может, и не ухмыляется вовсе, а, напротив, жалеет. Или даже завидует.

Последняя мысль меня не на шутку развеселила, так что в контору по трудоустройству я отправилась уже не в таком подавленном настроении, как можно было ожидать.

Приехала я не к пяти, а гораздо раньше, намереваясь перед собеседованием с Пашей и прочими представителями «Радуги» пошататься по округе, присмотреться и, может быть, раздобыть какую-нибудь заслуживающую внимания информацию.

Такая возможность мне представилась сразу же, и я ее не упустила. Около дверей конторы, переминаясь с ноги на ногу от холода, смолила сигаретку худенькая девчонка, у которой на лбу большими буквами было выведено: «Надоело тут все до чертиков. Хочу трудоустроиться за рубежом». Собственно, было не очень холодно, во всяком случае, не ниже плюс семи-восьми градусов по Цельсию, но дул премерзкий, насквозь пронизывающий ветер, а девчонка была одета не по сезону — в джинсы, ботиночки и короткую, явно ничем не утепленную курточку. Сигаретка у нее торчала во рту, а руки были спрятаны в карманах джинсов. Она все время шмыгала носом и вынимала попеременно то одну, то другую руку только для того, чтобы стряхнуть пепел.

Прямо за ее спиной висела вывеска, уведомлявшая, что интересующая меня контора находится непосредственно за отделанной деревом дверью, но я, не моргнув глазом, спросила, не знает ли девушка, где тут находится фирма под названием «Радуга».