Побочные эффекты - Ирина Градова Страница 5

Всеволод Князев познакомился с юной студенткой из Китая Янг Венлинг, приехавшей по программе студенческого обмена, на четвертом курсе медицинского института. Венлинг с первого взгляда поразила молодого человека экзотической, тонкой красотой, какая встречается лишь у уроженок Юго-Восточной Азии. Ее фарфоровая кожа резко контрастировала с темными и блестящими, как крыло ворона, волосами, свободно струившимися по плечам подобно черному золоту, а глаза на солнце казались синими, хотя на самом деле имели очень глубокий карий оттенок. Венлинг увлекалась культурой России еще на родине и неплохо болтала по-русски, поэтому они с Севой быстро нашли общий язык: симпатичный однокурсник, абсолютно не похожий на ее соотечественников ни внешне, ни ментально, не мог не приглянуться китаянке. Молодые люди подружились, начали встречаться. Ну и как водится в таком возрасте, случилась любовь. О браке они не задумывались. Вернее, Севу посещала подобная мысль, но его удивляло то, что Венлинг никогда об этом не заговаривала. Лишь позже он узнал почему. Семья возлюбленной занимала высокое положение в КНР: ее отец был одним из первых бизнесменов республики, попавшим в нужную струю и занявшимся электроникой. Частное предпринимательство в Китае разрешили в тысяча девятьсот восемьдесят первом году, и товарищ Янг быстро пошел в гору. Само собой разумеется, брак единственной дочери такого человека являлся делом чести, и иностранец в качестве мужа для Венлинг даже не рассматривался. Девушка отлично знала как обычаи собственной страны, так и характер отца, поэтому она наслаждалась счастьем с любимым, стараясь не думать о будущем.

Венлинг уехала неожиданно. В один прекрасный день Сева получил от нее короткое письмо. Она писала, что специально не предупредила его об отъезде, боясь, что не сумеет держать себя в руках. Отец договорился о ее свадьбе, поэтому ей пришлось срочно возвращаться в Шанхай. В конце письма Венлинг добавила, что она очень виновата перед любимым, так как не сказала ему, что их красивый роман непременно закончится расставанием, но у нее не было выхода. Сева сильно переживал, считая, что Венлинг его предала: в двадцать лет трудно понять чуждую психологию, и он искренне полагал, что все можно было решить, если бы возлюбленная действительно этого хотела. Однако время шло, и молодость брала свое. Через год Всеволод Князев познакомился с Томочкой. Она только поступила в медицинский, и молодые люди встретились на какой-то студенческой вечеринке. Когда Володя закончил институт и поступил в ординатуру, они поженились. Вскоре у пары родился сын.

Венлинг снова ворвалась в их жизнь неожиданно, когда Сева почти стер из памяти воспоминания о своей экзотической возлюбленной. Вернее, ворвалась не она, а ее подруга, которую он никогда в жизни не видел. Эта женщина позвонила ему и попросила о встрече, сказав, что Венлинг нет в живых, но у нее есть для него важная информация. Заинтригованный, Володя отправился на встречу. Визави оказалась важной немолодой дамой, определенно очень состоятельной, и прибыла она с личным переводчиком, так как не знала ни слова по-русски. Она рассказала, что по возвращении в Шанхай Венлинг выяснила, что беременна. Аборт делать было поздно, да она и не хотела этого, так как желала сохранить память о том, кого по-настоящему любила. Ли Нинг попыталась объяснить молодому русскому парню, что Венлинг не могла пойти против своей семьи. Если бы она вздумала противиться отцовской воле, он не только лишил бы ее наследства, но и порвал бы все связи, она стала бы изгоем, а представить такое человеку с китайским менталитетом почти невозможно. У Венлинг была большая, дружная семья, пять братьев, которые очень любили и лелеяли младшую сестренку, и она не могла решиться на разрыв. Кроме того, такая ситуация навлекла бы позор на отца: его деловые партнеры узнали бы о том, что дочь ослушалась и против его воли вышла замуж за чужака, а это было неприемлемо. Нельзя сказать, чтобы Всеволод до конца осознал всю тяжесть положения бывшей возлюбленной, но рассказ Ли Нинг кое-что прояснил для него и заставил задуматься. Он понял, что Венлинг следовала традициям и обычаям своего народа, и он не имел права винить ее за это. Она родила сына и назвала его Гуан Шэнь-Шань. На русском языке это слово означает «священный» и соответствует имени «Олег». Несмотря на то, что, в отличие от Японии, где для полукровок есть специальное название – «хафу» и где их презирают и считают людьми второго сорта, а в Китае такого нет, внебрачный сын Венлинг пришелся не ко двору. Свадьба состоялась, хоть и с опозданием, но мальчику в ее новой семье были не рады. Его растила бездетная тетя Венлинг, а мать могла видеться с сыном лишь урывками, так как муж ее был против этих встреч: он не простил жене того, что она не просто имела связь с иноземцем, но еще и решила сохранить ребенка! В откровенных беседах с Ли Нинг подруга не раз сетовала на то, что не сообщила Володе о своей беременности и рождении сына, и порой даже говорила, что, возможно, следовало отдать мальчика отцу, но он вряд ли этого захочет – так она полагала. Венлинг с мужем попали в аварию во время деловой поездки в Гонконг. Он выжил, она – нет. Таким образом, маленький Гуан Шэнь-Шань оказался никому не нужен, ведь Венлинг платила тете щедрое содержание, а теперь муж, как ее единственный наследник, отказался это делать. И тогда Ли Нинг решила сделать то, чего хотела покойная подруга, а именно – отправить сына к отцу, который, возможно, сможет его полюбить, ведь он – его плоть и кровь, воспоминание о прекрасной истории первой любви, которая, хоть и закончилась неожиданно, но оставила глубокий след в памяти обоих влюбленных.

Пусть Володя и узнал впоследствии, что Олег не приходится маме родным сыном, лишь годам к тридцати он полностью осознал, какая она великая женщина. Тамара Михайловна сумела сделать так, что до определенного возраста младший сын понятия не имел о происхождении старшего брата. Она не делала различия между детьми, и ни Олег, ни Владимир не сомневались, что она и любит их одинаково. Более того, Вовке порой казалось, что она отдает предпочтение Олегу! Даже если чувство ревности и поднимало порой голову в его душе, он нисколько не удивлялся этому факту, ведь старший брат был гораздо лучше него – более послушным, ответственным, умным и, самое главное, исключительно добрым и абсолютно не капризным. Вова, напротив, рос шаловливым, шумным мальчишкой, способным на всякого рода озорство. Маме не раз приходилось краснеть за младшего сына в кабинете сначала заведующей детсадом, после – классного руководителя и даже директора, в то время как старший никогда не доставлял родителям ни малейших неприятностей. С самого начала Олег принялся опекать младшего братишку, который обожал его и пытался во всем подражать, но не мог в силу своего непоседливого, шебутного характера. С детства Олег тащил в дом всякую живность, найденную на улице, – покалеченных кошек, собак и птиц. Он научился лечить их и ухаживал за ними сам, поэтому родители не препятствовали этому, видя, что сын сознательно берет на себя ответственность. Маленький Вова с интересом наблюдал, как старший брат делает уколы антибиотика полудохлым голубятам и кормит их через зонд, пока они не научатся питаться самостоятельно. А еще братья подбирали стрижей – птенчиков, выпавших из гнезда, или взрослых особей, получивших травмы. Олег кормил их сверчками и муравьиными яйцами, а когда птенцы подрастали и крепли, братья шли в парк, расположенный неподалеку от дома, и выпускали их на волю. Этот процесс нравился Вове больше всего – смотреть, как самая быстрая на свете птица, вибрирующая в коробке, словно самолет на взлетно-посадочной полосе, взмывает в небо, постепенно набирая высоту и, наконец, исчезает в вышине, не испытывая ни малейшей благодарности за спасение жизни! Но Олегу того и не требовалось – он получал удовольствие от процесса, радуясь, если его усилия приносили плоды, и искренне и глубоко огорчаясь, если спасти питомца не удавалось. Иногда стрижи жили у них дома годами, ведь если птенец не был готов к самостоятельному полету, ничего не оставалось, как поселить его на занавесках, которые из-за этого приходилось часто стирать. Мама и папа полагали, что старшему сыну прямая дорога в медицину, в то время как младший, особенно набедокурив, получал от них «путевки» в дворники или ассенизаторы. Однако они ошиблись как в первом, так и во втором.