Дело о продаже Петербурга - Михаил Карчик Страница 49

Резака в соседней комнате не оказалось. Зато на полу стоял подключенный телефон. Бананову удалось до него дотянуться и он набрал «02». Долгое ожидание и заветное: «Милиция, 276-я».

— Меня схватили и насилуют в «Творожке»! — запричитал Лелик.

— Кто насилует?

— Девочки-«рыбки».

На другом конце трубки нетактично выругались и послышались короткие гудки. Бананов не очень любил литературные цитаты, но вспомнил Ивана Бездомного, позвонившего в милицию из психушки.

«Что делать? Как объяснить? И кому?» — думал перепуганный журналист. Он набрал номер редакции, надеясь, что трубку возьмет Слава Антонов и его удастся заманить сюда. Однако в кабинете никого не было.

Бананов лихорадочно задумался. Лишь один телефон мелькнул в его гудящей голове: рабочий номер Юли Громовой… К счастью, в криминальном отделе трубку подняли почти сразу. В эту секунду вдали послышались удивленные, а потом возмущенные голоса. Девчонки вернулись с пивом и обнаружили побег.

— Юля, это я, Бананов! — крикнул несчастный. — Спасай, я в «Творожке». Меня взяли в заложники и пытают…

Больше ничего сказать он не успел. Трубку вырвали из рук и бросили на аппарат, перед этим огрев ею Бананова по уху.

Дальнейшие минуты были печальны. Журналиста гнали пинками, заставляя тащить за собой контейнер, на который уселась одна из девок. При этом Лена, Лида, Зоя и Маха хором утверждали, что Бананова еще не пытают. Пытки — впереди!

* * *

Алексей приехал в Дом прессы для того, чтоб задать Юле пару вопросов об избирательном блоке нового знакомого, а заодно забрать Женевьеву. Войдя в криминальный отдел, он застал обеих подружек в глубоком раздумье.

— Чертовщина какая-то, — удивлялась Юля. — Часа полтора назад звонил Бананов. Говорит, его кто-то поймал и держит заложником.

— Надо было обратиться в Службу спасения, — хмыкнул Нертов. — В тот отдел, который занят судьбой животных, попавших в беду.

— Еще он сказал, что находится в каком-то «Творожке», — продолжила журналистка. — Сперва я решила, что у него неприятности с молочным комбинатом, потом позвонила в одну дружественную контору с приличной базой данных. Так вот, «Творожок» — музыкальный клуб.

Алексей округлил глаза или сделал вид, что округлил. Юля протянула ему сегодняшний номер, показывая ногтем, что надо читать.

Нертов пробежал глазами текст, мгновенно уловив его смысл.

— За такие шутки морду бьют. Я бы не удивился.

— Я бы удивилась, — ответила Юля. — Я уже навела справки у Жвании. Ангелок-Фадеев — такое явление, которому набил бы морду сам Бананов. Кроме того, будь все так, Лелик позвонил бы и сказал, что ему набили морду. И как он оказался в этом «Творожке»? Я звякнула и туда. Трубку подняла какая-то пигалица и путано объясняла, что клуб переехал. Точно, врет…

— Я никогда не была в конце Садовой улицы, — вмешалась Женевьева, которая, несмотря на знание костоломных приемов, была очень доброй девушкой. — Давайте, поедем туда на прогулку, если мы не знаем, как развлекаться этим вечером.

— Не думаю, что поездка окажется развлечением… — задумалась Юля. — Черт меня дернул поднять трубку! Но коллегу-то жалко… Алеша, давай туда быстро смотаемся?

— Ладно, — сдался Нертов. — Я заправлюсь на проспекте Газа и «Новости» оплатят мне бензин.

Уже выходя из редакции, он проворчал, что Женькиных развлечений ему и так по горло хватает, а Бананов просто говнюк. Но, как говорится, лекция попала в неподготовленную аудиторию.

* * *

Уже стемнело, когда Алексей, Женевьева и Юля прибыли по нужному адресу. Жвания заранее объяснил Юле, как добраться до «Творожка», поэтому они, несмотря на полутьму, нашли подъезд, с которого уже была сорвана бумажка-указатель. Тут они остановились, не зная, куда двигаться дальше. В этот момент снизу донеслись звуки, которые Юля не могла спутать с другими — вопли Бананова.

— Нет, я готов… Опровержение… Денег дам!.. Не надо!

«У вашего друга проблемы», — заметил юрист, после чего уверенно двинулся вперед. Следом шла Женевьева. Поколебавшись, Юля двинулась за ними.

Впереди показался свет, а вопли усилились. Внезапно они сменились не менее трагичным мычанием.

Еще несколько шагов, и наши герои оказались в зале, в который четыре часа назад имел неосторожность придти Бананов. Обстановка почти не изменилась, только девочек было уже штук двадцать. Пленника, по-прежнему со спущенными брюками, освободили от наручников — совершенно излишних, ибо в его глазах читалось полное отсутствие воли к сопротивлению. Он сидел на полу, две девчонки держали его руки. Еще одна поливала из двухлитровой бутыли «кока-колы» экземпляр «Городских новостей», а другая совала писаке в рот намокший кусок. Судя по огромной стопке газет, лежащей на стуле по соседству, Лелику предстоял тяжелый вечер.

Внезапно в глазах казнимого зажглась надежда. Он увидел троих человек, стоящих на пороге. Впрочем, надежда тут же угасла: во-первых, потенциальных освободителей было лишь трое, во-вторых, не собираются ли они присоединиться к палачам? — Прежние отношения Лелика с Громовой допускали и такой вариант. Что же касается девочек-«рыбок», то они настолько были поглощены экзекуцией, что ничего не заметили.

— Отставить! — во всю глотку гаркнул Нертов.

Девицы замерли, недоуменно тараща глаза на вошедших. Это позволило Алексею со спутницами пройти половину зала и добраться до Бананова, застывшего с обрывком газеты во рту.

— Всем стоять. Ждать приказа! — рявкнул еще раз Нертов. Юля подошла к Лелику, схватила за воротник, подняла на ноги и повела за собой.

При виде того, что их жертву пытаются выкрасть, «рыбки» вышли из транса. Они двинулись к пришедшим, а девчонка лет четырнадцати подскочила к Нертову: «Ты тоже журналист»?!

— Тебе папа гулять позволил? — рявкнул Алексей. — Сейчас за уши домой отведу!

Однако девчонка была или слишком пьяна, или возбуждена недавним лицезрением кумира. Поэтому, взвизгнула и прыгнула на юриста, целясь ногтями в лицо. До этого Нертову приходилось бить женщин лишь раз в жизни и занятие это не понравилось, однако деваться было некуда. «Рыбка» не успела затормозить и, наткнувшись животиком на указательный палец Алексея, осела на пол.

Оглянувшись по сторонам, юрист понял, что удар не будет последним. Девки завизжали и навалились все разом. К счастью, Женевьева не испытывала предрассудков. От удара ногой в челюсть, ближайшая «рыбка» отлетела метра на три в сторону. В тот же миг француженка нанесла удар правым локтем, и другая девка схватилась за разбитый нос. Перед Женевьевой возникло пустое пространство, и она прыгнула вперед, ухватив за оба уха сразу какую-то растерявшуюся девицу, рванув изо всех сих. Подобный прием достиг цели: своды подвала огласил истошный вопль, заставивший отступить остальных. Лишь единственная вцепилась одной рукой в Юлю, а другой — в Бананова. Журналистка выхватила «Удар» и выстрелила. Получив хорошую дозу аэрозольного перца в сочетании с остатками пороховых газов, «рыбка» отлетела на ближайший стул.