Загадка номера 622 - Жоэль Диккер Страница 48

35 лет назад в Женеве

– Лев, Лев!

Мальчик вышел из школы, увидел маму и бросился к ней в объятия.

– Как поживает мой маленький принц? – спросила она по‐итальянски.

– Я в порядке, мам, – ответил он, прижимаясь к ней.

Каждый день мама приводила его в школу и забирала после уроков. Он обожал их ежедневные прогулки. Они шагали, взявшись за руки. Они жили в доме 55 на шоссе Флориссан, в двух шагах от школы. Они шли пешком через парк Бертрана, по аллее, обсаженной вековыми деревьями, практически до самого дома.

Поднявшись в их квартирку на седьмом этаже, Дора, мать Льва, ставила разогревать молоко, разрезала пополам сдобную булочку, щедро мазала ее маслом и выкладывала сверху квадратики шоколада. Хлеб и шоколад всегда будут ассоциироваться у него с матерью.

Дора работала в консульстве Италии в Женеве, на улице Шарля Галлана. Десять лет назад, не будучи еще замужем, она жила в квартале О-Вив. Круглый год она ходила на работу пешком, заскакивая по дороге в “Кафе Лео” на площади Рив, выпить капучино с миндальным круассаном. Там она и познакомилась с официантом Солом Левовичем, который стал впоследствии ее мужем и отцом Льва.

Когда его спрашивали, чем он занимается, Сол Левович отвечал, что он актер и мечтает о карьере комика. Пока что он зарабатывал себе на хлеб в “Кафе Лео”, где и увидел как‐то Дору.

Дора быстро поддалась чарам молодого образованного официанта с тонким чувством юмора. Он так смешил ее утром в кафе, что она умоляла его делать паузы, чтобы она успела выпить капучино, не поперхнувшись.

– Человек, который умеет вас рассмешить, сумеет и украсить вашу жизнь, потому что на свете ничего нет лучше смеха, – как‐то сказал ей Сол.

– Почему это? – полюбопытствовала она.

– Потому что смех мощнее всего, мощнее любви и страсти. Смех – это форма непреходящего совершенства. О нем никогда не сожалеешь, ему полностью отдаешься. Отсмеявшись, хочется смеяться еще, но ничего большего ты от смеха не ждешь, тебе и так хорошо. Даже воспоминания о смехе доставляют радость.

Вскоре они стали встречаться. Дора знала, что жизнь с Солом придется ей по душе. Кататься как сыр в масле им, конечно, не светит, но они будут счастливы. Она хохотала с ним с утра до вечера. Во второй половине дня, когда заканчивалась его смена в “Кафе Лео”, он исступленно трудился над своими спектаклями, оттачивая тексты, мимику, грим. Нелепые, бурлескные персонажи в его исполнении получались ужасно комичными. Вечерами и по выходным он выступал в кабаре в Женеве и окрестностях, что приносило ему немного славы и совсем мало денег.

Когда они прогуливались влюбленной парочкой по шикарной улице Роны мимо витрин парижских домов моды, Сол обещал Доре:

– В один прекрасный день я добьюсь бешеного успеха и подарю тебе все, что твоей душе угодно.

– Да мне не надо, – уверяла его Дора. – Тряпками жизнь не заполнишь.

– Но это фантастииические тряпки! – восклицал в ответ Сол хриплым голосом одного из своих героев, который всегда ее ужасно смешил.

Потом родился Лев. Их единственный сын.

Прошло несколько лет.

Мало-помалу накапливались повседневные заботы и неоплаченные счета. Сол все больше времени посвящал своим шоу, которые шли все хуже, потому что ничего нового он не придумывал, и у публики складывалось неприятное ощущение “дежавю”. Он убедил Дору вложить часть семейных сбережений в небольшое турне по Франции, рассчитывая, что это будет полезно для его карьеры, но и тут его ждал полный провал.

Доре постепенно расхотелось смеяться. Каждый раз, когда она делала попытку серьезно поговорить о жизни, Сол только отшучивался.

До одиннадцати лет у Льва было беззаботное детство, потому что родители старались при нем не ссориться. Когда ближе к вечеру на их кухоньке сгущались тучи, Дора и Сол, чтобы не устраивать разборки на глазах у сына, говорили ему: “Папа с мамой идут в ресторан”. И, бросив Льва на милейшую соседку по этажу, отправлялись в парк Бертрана, где часами осыпали друг друга упреками.

Поначалу они довольно редко ходили в ресторан.

Потом чаще.

Потом почти каждый вечер.

Лев воображал, как его влюбленные родители сидят в модном ресторане, прямо как в американских фильмах, которые ему показывала милейшая соседка, но Дора и Сол под покровом ночи с упоением скандалили в парке Бертрана.

– Может, тебе пора приостановить свои театральные забавы, хотя бы ненадолго, – говорила Дора, – больше времени уделять работе и приносить домой хоть немного денег.

– Это моя жизнь! – возражал Сол.

– Нет, Сол, твоя жизнь – это жена и сын, а ты запираешься на все выходные, репетируешь и потом играешь в пустых залах, арендованных за наш счет. Не говоря уже о тратах на костюмы, грим и прочее!

– Но это же моя мечта! – восклицал он.

– Нам уже не по карману твои мечты!

– Жизнь без мечты – это не жизнь!

– В любом случае мне такая жизнь надоела, – предостерегала его Дора. – Тоже мне жизнь, счета оплатить не можем, в отпуск не ездим и вообще еле сводим концы с концами. А я жить хочу! Существовать!

– О, у мадам появились желания! – издевался Сол. – Ах, где же то старое доброе время, когда ты святым духом питалась!

– Знаешь, в чем твоя проблема, Сол? Ты любишь своих персонажей больше, чем меня, даже больше, чем самого себя. Ты совсем оторвался от реальности.

Лев, избавленный от зрелища родительских склок, разумеется, обомлел, когда они расстались. Родители, любящие друг друга как в кино, родители, не вылезавшие из ресторанов, вдруг ни с того ни с сего разорвали отношения. Ушла Дора. Оставив Льва папе.

Ей нужно было развеяться. Прийти в себя. Она попросила в консульстве отпуск и отправилась путешествовать по Италии.

– Я вернусь за тобой, – пообещала она Льву, – и заберу тебя из школы, как раньше. Маме просто хочется немного побыть одной.

Учительнице и родителям его одноклассников показалось странным, что она уехала, бросив ребенка на отца. “Обычно это папы заводят знакомства на стороне”, – шушукались мамаши, украдкой поглядывая на Сола, ожидавшего сына после уроков. Когда мальчик выходил из школы, отец протягивал ему кулек из булочной на проспекте Альфреда Бертрана.