Профессиональное убийство - Энтони Гилберт Страница 47

— Никаких следов. Я разговаривал с настоящим полицейским. Он здесь уже долго, и сменят его через несколько часов. Этот прятавшийся тип такой же фальшивый, как браслеты, которые получил Британский музей. Давай посмотрим на пулю.

Она прошла через мое плечо и угодила в край мраморной облицовки камина, отчего сильно сплющилась. Это была обычная пуля тридцать второго калибра.

— Не представляю, сколько таких пистолетов в Лондоне, — заметил я. У меня у самого был такой. — Достаточно лишь читать газеты, чтобы понять, сколько людей владеет оружием, явно не для того, чтобы бить пулями мух.

— Иногда для того, чтобы убирать своих врагов. Что ж, если не хочешь участия полиции…

— Как могу я хотеть этого? — воскликнул я. — Они думают: «Перед нами загадка убийства. Мы разрешили ее. Если эти дилетанты попытаются расстроить наше дело, то они заслуживают смерти».

Паркинсон засмеялся:

— Хочешь действовать самостоятельно? Как знаешь, но я надеюсь, что Крук тебя образумит. Лично я категорически против того, чтобы этим преступникам позволяли разгуливать по улицам. Нет, это не альтруизм, а эгоистичный интерес. В конце концов, возможно, я намечен очередной мишенью.

— Убийца скоро потеряет осторожность. Проблема большинства преступников в том, что они считают себя умными.

— Если хочешь утешить себя тем, что моя смерть будет средством отправить негодяя под суд, позволь мне снова напомнить, что я не альтруист. Я был бы гораздо счастливее в открытом море.

— А я нет, черт возьми! Он сам себя выдаст. Тот факт, что он начал раздавать свои сувениры, свидетельствует о многом. Он начинает паниковать и хочет отпугнуть нас.

Паркинсон усмехнулся.

— Проявляешь рвение? — спросил он, и я нехотя признался, что да.

— Конец этого дела близок, я уверен в этом, — добавил я. — Да, можешь сказать, что я проявляю рвение.

— То есть не только хочешь видеть Фэнни на свободе, но и стать ее освободителем?

— Да! — воскликнул я. — Ты знаешь не хуже меня, что она будет обо мне невысокого мнения, если я сдамся.

— Ты прав, — кивнул Паркинсон. — Но прислушайся к моему совету: не выходи на улицу после наступления темноты. В следующий раз получишь пулю в голову или нож под лопатку. Человек, которого ждет петля, не будет испытывать угрызений совести из-за еще одного трупа. Я поговорю с полицейским, с настоящим, — добавил он, подходя к двери. — Скажу, что мы несколько минут назад слышали у окна подозрительные звуки — наверное, на том стволе был глушитель, иначе шума было бы гораздо больше, — и попрошу поддержки. Утром позвоню, проверю, жив ли ты.

Четыре дня я был hors de combat [7]. Отчаянно раздражался из-за того, что нахожусь не у дел, и врач угрожал мне двумя неделями изоляции. Даже завел речь о частной лечебнице, но я попросил его уйти. Подолгу разговаривал по телефону с Круком, его помощники продолжали заниматься делом, и под вечер четвертого дня появились новости. Крук сам приехал ко мне, чтобы сообщить их.

— Хочу показать тебе кое-что, — сказал он. — Ты видел их раньше? — И бросил мне на постель исчезнувшие китайские браслеты.

Сначала я не поверил своим глазам: подумал, что это первоклассная подделка, но это было не так. Вскоре мы узнали мнение Тестера, он пригласил нескольких экспертов, и все они согласились, что браслеты подлинные.

— Откуда они взялись? — воскликнул я.

— Их принесла женщина по фамилии Харпер. Объяснила, что купила их в лавке китайских товаров возле Бонд-стрит. Я знаю эту лавку. То есть, — он усмехнулся и ткнул пальцами в постель, — знает кое-кто из моих помощников. Много художественных поделок, изредка первоклассные вещи вроде этих.

Крук любовно погладил браслеты. Но не потому, что они для него что-либо значили как произведение искусства, просто он видел в них средство для успешного, может быть, сенсационного завершения расследования.

— Когда она купила их? — спросил я.

— Месяц назад. Разумеется, женщина понятия не имела об их истинной ценности. Красивые нефритовые браслеты, прекрасно подходящие к вечернему платью, которое она только что приобрела.

— А кому принадлежит лавка?

— Одной паре с утонченными замыслами. Иногда это столовая, порой художественный салон — но обычно одно из тех бестолковых предприятий, где бухгалтерские книги вечно не в порядке и убытки следуют за убытками.

— Откуда эта пара взяла их?

— Явился какой-то человек, сказал, что только что вернулся из Китая, предложил им слоников из кости, браслеты и ожерелья, вышитые скатерти. В общем, базарный хлам, и среди него браслеты. Они, заявил этот человек, самые ценные в его коллекции. Молодые люди сказали мне — браслеты так им понравились, что они дали за них сорок фунтов. Когда они сообщили это мне, рты у них раскрылись, как пивные кружки. Сорок фунтов! Господи!

Он запрокинул голову и презрительно захохотал.

— Надо же, — произнес я, надеясь выразить тоном, что до начала этого дела он сам счел бы сорок фунтов за эти браслеты непомерной ценой. — Как, должно быть, Рэнделл ненавидит нас. Сорок фунтов!

— Свою жизнь я ценю дороже.

Крук покачал браслеты на своей огромной ладони и свистнул.

— Почему они сразу же не пришли к нам? — спросил я. — Эта парочка, владеющая лавкой китайских товаров? Или они настолько утонченные, что не читают газет?

— Ограниченные люди. — Крук беспечно махнул рукой. — Им было невдомек, владельцами чего они стали. Какой-нибудь покупатель увидел браслеты и сказал: «А это не те самые, которые ищут по всей стране?» Тут они переглянулись и подумали, что, может, да.

— Ты получил описание внешности человека, который представился вернувшимся из Китая?

— Довольно высокий, с черными усами и забинтованным безымянным пальцем на правой руке. Мало данных. А в чем дело?

Я сел; рана заживала хорошо, да и в ту минуту мне было не до таких мелочей.

— Черные усы? Любопытно, — произнес я.

— Если это все, чем ты располагаешь, — насмешливо сказал Крук. — Черные усы стоят дешево. Их можно купить за четыре с половиной пенса.

— Вот-вот. Больше ничто не привлекло твоего внимания? Тогда слушай. У этого человека был забинтован безымянный палец правой руки. Человек, купивший браслеты на Рочестер-роу, не снимал с правой руки перчатку. Почему? Чтобы скрыть какой-то изъян. И что? У кого нет верхней фаланги на этом пальце среди тех, кто может быть причастен к убийству? Что скажешь о коллекционерах, которых ты упоминал несколько дней назад, о людях без совести?

Крук с трудом распрямился и проговорил:

— Грэм?

— Кто же еще? Когда я мысленно перебирал находившихся в доме, то остановился на нем. Он ужасно боялся, что его обвинят в преступлении. Виновный уверен, что его подозревает весь мир. И он так старательно дистанцировался от Фэнни.