Лучи смерти - Николай Свечин Страница 44

Коллежский советник не успокоился и заставил ПСП ^[30] прочесать глухие местности столицы. Отряды городовых под командой сыщиков рыскали всю следующую ночь. Они прочесали Петровский и Александровский парки, набережные Невы по окраинам, Горячее поле, деревни Волынкина и Екатерингоф, Румянцевскую рощу от Путиловского завода, линию Балтийской железной дороги, прилегающую к Митрофаньевскому кладбищу… Тут Лыкову улыбнулась удача. На пустых барках по Малой Неве задержали более семидесяти бесписьменных ^[31], и среди них оказался второй бандит. Не тот, что бил, а тот, что съязвил про кисель.

– Ну вот и повидались, – недобрым голосом начал Лыков.

– Ваша взяла, а мы тово… Прощенья просим, – побледнел утюг.

– Раньше надо было просить, теперь уже поздно.

– Виноват! Деньги нужны были, вот и согласился. А ён нас обманул, сказал: купца будем пугать. Кабы мы знали, да ни в жисть!

Парень ерзал под тяжелым взглядом сыщика. Рядом стояли городовые и только ждали команды истереть фартового в муку.

– Скажи, где мне найти второго, тогда извиню.

– Прошкой его зовут, а больше ничего не знаю. Вот Христом Богом клянусь!

– Где он сейчас?

– Сбег, в тот же день сбег. Как узнал, что полковника ударил, чуть не обгадился со страху. Да еще вел себя так неуважительно! Сказал: полковник мне не спустит, надо ноги делать. И сбег во Псков.

Коллежский советник стоял и думал: врезать или черт с ним? И сжалился. Махнул рукой – увести! – а сам отправился домой отсыпаться.

(Лыков увидел Прошку лишь через два года. Зашел туда же на Офицерскую, а там обмеряют задержанного. Корпусный, без особых примет… Сыщик узнал бугая из трактира Ефимцева. Но злость к тому времени уже прошла, и он простил обидчика.)

На следующее утро хмурый и помятый Лыков явился в Особый отдел. Зубатов всполошился:

– Алексей Николаевич, что случилось?

– Да вот, познакомился с Красиным. И вовсе он не в Баку.

– Неужели здесь, в Петербурге?

– Здесь. Насчет его незначительности, по-моему, вы тоже ошиблись.

И он рассказал надворному советнику о беседе с эсдеком. Заведывающий Особым отделом был обескуражен.

– Странно, необъяснимо. Не должно так быть!

– А вот было. Ребята его чуть во мне отверстий не наделали.

Слух о том, что богатыря и храбреца Лыкова отлупили два каких-то халамидника, взбудоражил департамент. Из всех делопроизводств заглядывали любопытные, интересовались. Некоторые сочувствовали, а иные втайне и злорадствовали. Коллежский советник терпел. А ведь пить задарма дорогой чай сходятся толпами, все тут как тут… Алексей Николаевич сочинял акт дознания, что тоже не способствовало хорошему настроению. Он вынужден был констатировать, что смерть доктора Филиппова не будет раскрыта до конца. Охранное отделение следило-следило да и прошляпило. А потом вдобавок уничтожило и аппаратуру, и бумаги ученого. Предполагаемый убийца скрылся в Германии. Судя по запонкам и камню в галстуке, ему хорошо заплатили. Разуваев мечтал пристроиться к казенным заказам – вот немцы его и пристроят.

Однако приключения сыщика еще не закончились. В три часа пополудни на его столе тренькнул телефонный аппарат. Звонили из соседнего подъезда, просили прийти за телеграммой.

Здание Департамента полиции по всем справочникам находится на набережной реки Фонтанки, 16. Но это лишь отчасти правда. По указанному адресу располагается целый квартал правительственных зданий. Он включает в себя пять корпусов, три внутренних двора, главные и боковые ворота, секретную тюрьму, служебную квартиру министра внутренних дел – и почтово-телеграфную контору номер тридцать пять. Вроде бы обычная контора, куда могут зайти посетители с улицы. При этом она обслуживает Департамент полиции, включая его секретную шифрованную переписку.

Чиновник особых поручений Лыков, замешанный во многих тонких делах, имел здесь собственный ящик. Когда прибывала почта на имя предъявителя трехрублевого билета № 843 177, служащие звонили ему. Сыщик приходил и забирал конфиденциальную корреспонденцию. Если он не мог сделать это лично, с билетом являлся его доверенный человек. Сейчас время у Лыкова было. Он надел сюртук и пошел в соседний подъезд.

Молчаливый служащий протянул ему экспресс из Москвы. Там было всего одно предложение: «СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙ ЯКОВ ПРИ СМЕРТИ ХОЧЕТ ТОБОЙ ГОВОРИТЬ ВАСИЛИЙ». Лебедев! Он вызывает приятеля к себе. Грилюк умирает и готов рассказать перед смертью что-то важное.

Сыщик успел на вечерний поезд и днем был в Первопрестольной. Телефонировал с вокзала Лебедеву, тот сказал:

– Езжай на Третью Мещанскую улицу, в арестантскую больницу Бутырской тюрьмы. Яша Бешеный кончается. Упорный, черт! Надумал в чем-то покаяться, но только тебе. Поторопись, пока он ноги не протянул.

Лыков на всех парах устремился в больницу. Грилюк лежал в одиночной палате и своим видом больше напоминал покойника. Бледный, с черными кругами под глазами, он кашлял беспрерывно. Увидев питерца, анархист первым делом спросил:

– Скажите, Лыков, у поручика, которого я убил, остались родные?

– Мать, – лаконично ответил сыщик. Что вдруг за интерес у Яшки? Не за этим же он вызывал Лыкова из Москвы?

– У меня есть что-то около трехсот рублей… Передайте их ей, ладно?

– Она не возьмет деньги от вас.

Грилюк смутился:

– Я понимаю. Ну соврите, скажите, что по участкам собрали.

– По участкам действительно собрали и уже вручили. Как я объясню, откуда новая сумма?

– От себя дайте.

– Давно отдал. Яков Самойлович, ничего теперь не исправить. Вы убили человека, который почти что и не пожил на белом свете. Его матушка лишилась смысла жизни. Неужели вы надеетесь что-то исправить тремя сотнями андосовских рублей?

Грилюк долго молчал, кашлял, прятал лицо. Алексей Николаевич ждал. Анархист теперь беседует с Богом, нельзя его торопить. Захочет сказать – скажет. Не захочет – его нечем запугать или принудить.

– Я не все сообщил вам в последней беседе… – начал арестант и опять надолго закашлялся. С трудом уняв приступ, продолжил: – Не все. Ко мне приходили эсеры… из Боевой организации…

– Из Боевой организации? Кто?

– Сам Гершуни. С ним был еще один, очень неприятный… Толстый, губастый, наглый. Назвался Иваном Николаевичем… Конечно, псевдоним… Еврея сразу видать.

– Что они от вас хотели?

– Чтобы я свел их с Филипповым.

– Для чего, не сказали?

– Сказали, – усмехнулся бывший студент. – Оружие хотели у него получить… подрывной аппарат…