Тайны Истон-Холла - Д. Дж. Тейлор Страница 44

— Ну и вонь, право, жуткое дело. Ладно, переживем. Вот вам соверен, выкупите костюм из ломбарда и почистите перышки, чтобы выглядеть как положено. Далее: дорожные расходы, квартира и так далее — пяти фунтов должно хватить. — И к удивлению Дьюэра, все еще отчасти подозревавшего, что с ним затеяли какую-то сложную игру или просто издеваются, агент извлек из кармана потертый кошелек и отсчитал деньги золотыми монетами. И тут он совершенно преобразился. — Прошу. Расписки мне не нужны! А теперь ступайте и делайте все как договорились. И не пытайтесь найти меня, все равно ничего не получится. Еще одно: если кто-нибудь поинтересуется мной или мистером Пертуи, на которого я работаю, вы немы как могила. Если что пойдет не так, мы никогда не встречались и ни о чем не разговаривали, даже на улице не раскланивались.

Перехватив настороженный взгляд Дьюэра, Грейс широко улыбнулся и хлопнул его по спине.

— А впрочем, никогда не говори «никогда». Кто знает, может, мы как-нибудь вместе на дерби встретимся, вы да я. А теперь держитесь от меня подальше, когда выходить будем.

Но волновался Грейс напрасно. Ибо, конечно же, никто — ни ремесленники, о чем-то оживленно переговаривавшиеся друг с другом, ни оркестранты-немцы, ни старуха, продавщица яблок, — даже головы в их сторону не повернул.

На улице по-прежнему низко висели свинцовые облака. Глухие удары колокола Сент-Джеймсской церкви, гулом своим заполнившие всю площадь, известили о наступлении полудня. У выхода из пивной Грейс приостановился, позвенел мелочью в кармане и заметил, что на него смотрит мальчишка, который, закончив отмывать окна, теперь бесцельно возил грязной щеткой по тротуару.

— На, держи. — Он извлек их кармана флорин и швырнул его мальчишке, как показалось Дьюэру, наблюдавшему за траекторией полета монетки, одним движением. — На память.

Дойдя до угла улицы, он повернулся к Дьюэру и широко осклабился.

— Можете себя представить выражение его лица, когда он попытается разменять этот флорин?

— А что? — удивился Дьюэр.

— Как что? Ведь я ему снайд [22]бросил, вы разве не заметили?

Он снова рассмеялся, глянул куда-то в сторону и зашагал прочь. Кларкенуэлл его больше не видел.

Убедившись в том, что остался один, Дьюэр повел себя самым необычным образом. Будучи свидетелем шутки, сыгранной с мальчишкой, показавшейся ему, человеку незлобивому, в высшей степени недоброй, он вдруг забеспокоился: а ну как и деньги, переданные ему Грейсом, тоже окажутся фальшивыми? В какой-то момент такая возможность представилась ему настолько реальной, что, стоя на перекрестке, посреди обтекающей его толпы людей, высыпавших на улицу в этот полдневный час, он задрожал от страха. Но вид пяти соверенов, которые он извлек из кармана и аккуратно разложил на ладони, успокоил. Монеты, безусловно, настоящие. Тем не менее, все еще не до конца уверенный в выпавшей ему удаче, Дьюэр сунул одну из них в зубы и надкусил: нет, вроде все в порядке. На мгновение это напомнило ему иные эксперименты, производившиеся за стойкой его собственной бакалеи, и Дьюэр вновь содрогнулся. Впрочем, тут же, тряхнув головой, он избавился от этого наваждения и сообразил — чуть ли не впервые с того момента, как они с Грейсом вышли из пивной, — что стоит на углу улицы в районе Кларкенуэлл, промокший чуть ли не до нитки, но с деньгами в кармане.

Разные мысли метались у него в голове: он плохо помнил, что должен сделать прямо сейчас, а потом в Ярмуте, — он зверски голоден, и еще ему предстоит хоть немного утешить жену. Тем не менее почему-то — он и сам не мог объяснить этого — Дьюэр решил домой сейчас не возвращаться. Есть и другие вещи, которыми надо заняться ради собственного внутреннего успокоения, и прежде всего, а это самое срочное, следует поесть.

В нескольких ярдах от того места, где он находился, располагалась закусочная — захудалое, на взгляд, заведение, для подсобных рабочих и проституток, но сейчас сойдет и это. Больше того, в настоящий момент забегаловка казалась ему лучшим убежищем на земле. Не прошло и нескольких секунд, как он уже стоял на пороге, нащупывая через прохудившуюся подкладку пальто свое богатство. «Чай, кофе?» — осведомился хозяин — долговязый мужчина в невероятно замызганном фартуке. Нет, он с голоду умирает. «Что-нибудь поесть. Что тут у вас имеется?» Уловив испуганный, бегающий взгляд клиента, хозяин посмотрел на него с подозрением, но в тот же момент заметил, как в ладони блеснуло золото. «Да-да, разумеется, что угодно?» Широким жестом он указал на огромные баки и жаровни, огонь в которых поддерживался разнообразными оригинальными устройствами.

Еще несколько секунд спустя Дьюэр уселся за столик у дальней стены закусочной и принялся уплетать яичницу с ветчиной — лакомство бедняков. Едва отправив в рот последнюю крошку, он попросил принести еще одну порцию. Он испытывал истинное наслаждение от еды — давно уже не казалась она ему такой вкусной, — однако же в душе у него, и Дьюэр вполне понимал это, было неспокойно, перед глазами все время маячила фигура мистера Грейса с его улыбочкой вурдалака и назойливыми словами. Он покончил со второй порцией, хозяин уже стоял рядом. Что-нибудь еще? Может быть, десерт? Сию минуту. Но эйфория прошла, вместо нее появилось чувство тяжелой тревоги. Дьюэр встал из-за стола, расплатился и крупными шагами вышел на улицу — подумать о деле, за которое взялся.

Было половина первого, для Кларкенуэлла все еще рано, ибо, следует отметить, главные события здесь разворачивались в темное время суток. Дождь прекратился, где-то на севере сквозь черные тучи пробивались слабые лучи солнца. Но Дьюэр не обращал на это решительно никакого внимания. Он понимал, что долг велит ему идти на Кларкенуэлл-Корт к женщине, с которой он попрощался около часа назад. Однако же нервы у него разыгрались настолько, что успокоить их могла только быстрая ходьба. Вот Дьюэр и зашагал стремительно, но не на запад, к дому, а на север, через площадь, за ней начинался район с еще более сомнительной репутацией. Еда его подкрепила, он давно уже так себя не чувствовал, но душе было неспокойно. Ему повсюду виделся Грейс — он стоял на каждом перекрестке, скалил зубы в окне каждого омнибуса, везде мелькали полы его пальто. Дьюэр шагал быстро, не забывая при этом оглядываться по сторонам, но после ему представлялось, что шел он вслепую, не думая и не понимая, куда идет. Таким образом он пересек множество улиц в северной части города. Выйдя к вокзалу Кингс-Кросс, Дьюэр некоторое время постоял, глядя на железнодорожные пути. Затем двинулся через Сомерс-Таун с его мрачными, пустынными улицами, где, казалось, не ступала нога человека. Внимание его привлекали, заставляя завороженно останавливаться, всякие необычные вещи: уличный клоун с похоронными дрогами; лошадь в попоне, перевернувшийся экипаж вместе с кучером и толпа зевак; белого как мел арестованного трое полисменов выводят из дома вместе с цепляющейся за него некрасивой женщиной.

Все это Дьюэр видел, но не придал значения, ибо голова его была занята бесконечными расчетами. В мире денег, в мире Грейса и его хозяина, он ориентировался слабо, но все-таки достаточно, чтобы понять: дело, которым ему предстоит заняться, незаконно по самой своей сути. Знал он и то, что, если не повезет — допустим, кто-нибудь заинтересуется, почему он скрывается под именем мистера Ропера, оправданий его — мол, ничего не знаю — никто слушать не будет. Но взяв у Грейса деньги и потратив из них два шиллинга, возместить которые нечем, он уже заранее дал согласие. Назад дороги нет, остается лишь идти вперед. Ну а что сказать жене? Как объяснить появление пяти соверенов, возвращенный из заклада костюм, роль джентльмена и поездку в Ярмут? Обо всем этом он думал беспрестанно и безрезультатно, хотя нельзя сказать, чтобы так уж с отвращением, а день все тянулся и тянулся, и небо постепенно темнело, и наконец, сам едва понимая, как попал туда, Дьюэр очутился на вершине Примроуз-Хилл, откуда открывался вид на лежащий внизу город.