Третье откровение - Ральф Макинерни Страница 44

Хизер как могла описала Перселлу картину, которую они с Трэгером застали в гостевом доме комплекса «Эмпедокл». Едва закрыв глаза, она видела место преступления, в деталях запечатлевшееся в памяти. Она словно пересказывала дурной сон.

— Зачем вы пошли в номер Кроу? — спросил Перселл. Его карандаш застыл над блокнотом, готовый приняться за работу, как только прозвучит ответ.

— Проводить мистера Трэгера.

— Он вас попросил?

— Отец Кроу отправился к себе, пообещав скоро вернуться, и то, что его долго не было, обеспокоило Трэгера.

— Почему?

— Он не сказал.

Хизер все это не нравилось. Она чувствовала, что Перселл пытается по-своему интерпретировать ее слова, быть может увидев в них правду. Трэгера встревожило затянувшееся отсутствие отца Кроу, из чего следовало, что он, вероятно, подозревал об опасности. И то обстоятельство, что Трэгер сбежал, и его невозможно было допросить, выводило Перселла из себя.

— Вы пришли вместе?

— В гостевой дом? Да.

— И Трэгер первым проник в номер Кроу? — допытывался следователь.

— Да.

— Как долго он там пробыл один?

— Я стояла рядом.

— Значит, вы тоже вошли в номер?

Остановившись на пороге, Хизер видела в глубине гостиной открытую дверь в спальню, а за ней распростертое на кровати тело, кровь. Зрелище притягивало ее взгляд, словно магнит.

— И что вы сделали?

Хизер посмотрела на Перселла. Ей не хотелось становиться объектом насмешек.

— Я перекрестила убитого, — тихо промолвила она.

Разумеется, полицейский полагал, что она до сих пор не оправилась от потрясения, однако шок прошел вскоре после того, как она принесла ужасное известие остальным и те бросились в гостевой дом. Чета Фаустов осталась, перешептываясь между собой, а Хизер вышла на улицу. Если бы Перселл спросил, когда она в последний раз видела Трэгера, она бы ответила, что отдала этому человеку ключи от своей машины. Но Перселл не спросил, предположив, что в последний раз она видела Трэгера в номере Кроу.

Хизер не раскаивалась в том, что помогла Трэгеру скрыться. Он ей понравился — девушка сама не могла сказать почему. И желание как можно скорее бежать подальше от ужасного номера «2-Б» было ей более чем понятно.

Джон Берк объявил о намерении перебраться в город и устроиться у местного священника. Мистер Ханнан явно остался недоволен решением гостя.

— Отец, вы здесь в полной безопасности.

— Не в том дело.

Лора объяснила, что брат не хочет оставаться в здании, где безжалостно убили его друга. Разумеется, она уже обо всем договорилась, предварительно посоветовавшись с Хизер Адамс. Есть ли для нее что-нибудь невозможное?

— Хизер, отвезешь Джона?

— У меня нет машины.

— Что?

— Лора, ее нет на стоянке.

— Ради всего святого, почему ты раньше молчала?!

Лора бросилась с этим известием к Перселлу, и следователь тотчас связался с управлением, попросив разослать ориентировку на пропавший автомобиль. Все решили, что ее угнал Трэгер.

Рей Синклер первым спросил, как Трэгер вообще попал в «Эмпедокл». Однако теперь Перселл думал лишь о том, как поскорее разыскать машину, на которой Трэгер покинул «Эмпедокл». С этой минуты стремительный отъезд Трэгера считался убедительным доказательством его связи с убийством отца Кроу.

— Возьми мою машину, — предложила Лора Хизер.

— А как же ты вернешься домой?

— Меня отвезет Рей. Поезжай в церковь Святого Кирилла, знаешь его?

— Пастором там отец Кручек.

— Так это твой приход?

— Да.

Однако Перселл отпустил их только через несколько часов. Солнце уже село, но было достаточно светло, и территория комплекса оглашалась трелями соревнующихся друг с другом птиц.

— Что за человек отец Кручек? — спросил у Хизер отец Берк, когда они наконец покинули «Эмпедокл».

— Он наставил меня на путь истинный.

— Вы новообращенная?

— Да, преподобный.

— На вас повлиял Игнатий Ханнан?

Хизер улыбнулась. Ее вера не имела ничего общего с фанатичным энтузиазмом мистера Ханнана. Не то чтобы она осуждала босса, но тот вел себя так, словно приобрел команду-фаворита и теперь подбадривал ее на пути к победе. Не вдавалась в подробности Хизер и о том, что ей было известно о Лоре и Рее Синклере. Почти все молитвы, что она знала, а может, вообще все, были вопиющим гласом грешника — «Отче наш», «Аве Мария», «Слава». И под грешником подразумевался не праведник, единожды оступившийся. Слова «молитесь за нас, грешных» следовало воспринимать буквально. Если Лора и Рей прелюбодействовали, это ничем не выделяло их среди остальных. Главное отличие заключалось в раскаянии и решимости вести себя иначе.