Время-убийца - Мишель Бюсси

Друзьям юности, с которыми не расстаешься всю жизнь

1

Овчарня Арканю,

23 августа 1989

– Кло! Кло!

Ты делаешь мою жизнь невыносимой, скоро я сбегу от тебя! ^[1]

– Кло!

Клотильда нехотя сняла наушники. Голос Ману Чао ^[2] и запилы Мапо Negra стрекотали в тишине разогретых горячих камней не громче цикад за стенами овчарни.

– Да, что?

– Пора…

Она вздохнула и осталась сидеть на скамье, сбитой из шершавой половины ствола. Окружающий мир мало ее интересовал, когда она устраивалась в непринужденной, почти провокативной позе, прислонялась спиной к каменной стенке и отбивала ногой ритм под Мало Negra. Тетрадь на коленях, ручка в руке, мысли витают где-то далеко, она свободна… И совсем не похожа на чопорных корсиканских родственников.

Клотильда сделала громче. Эти музыканты – боги! Она бы душу заложила, чтобы перенестись на концерт Мапо Negra! Стоять у самой сцены, в мгновение ока повзрослеть на три года и вырасти на тридцать сантиметров. Дергаться в танце, тряся большой грудью, обтянутой пропотевшей черной футболкой.

Клотильда открыла глаза. Николя все еще стоял перед ней и выглядел раздосадованным.

– Кло, тебя все ждут. Папа не станет…

Он был на три года старше, ему уже исполнилось восемнадцать. Со временем может стать адвокатом. Или профсоюзным деятелем. А может, посредником Группы вмешательства ^[3], который ведет переговоры с налетчиками, взявшими заложников в банке. Николя обожал демонстрировать, что ему все нипочем. Это внушало ему иллюзию, что он самый крутой, умный и надежный человек на свете. Такой навык в будущем точно пригодится.

Клотильда перевела взгляд на мыс Ревеллата. Луна, прилепившаяся к темному бархату небес, отражалась в море. Клотильде захотелось снова сомкнуть веки и телепортироваться на другую планету. Сделать это легче легкого.

Скоординироваться.

Раз, два, три… занавес!

Нет, нужно воспользоваться последними свободными минутами и дописать в дневнике, пока мечта не улетучилась. Оставить след из слов на белой странице – неотложная необходимость. Главное в жизни.

Моя мечта творится совсем рядом, на пляже Ошелучча, но в далеком будущем… Я узнала утесы, песок, форму бухты, но не себя. Я стала старухой. Бабушкой!

Сколько времени прошло? Две минуты? Клотильда сочинила десять строк, отзвучала Rock Island Line ^[4]. У Мапо Negra все песни недлинные.

Но папа воспринял это как вызов. И зря. На сей раз она никого не провоцировала. Он вцепился ей в руку. Сбил наушники. Правый запутался в черных, склеившихся от геля волосах. Ручка упала в пыль, тетрадь осталась валяться на скамейке. Клотильда не успела сунуть ее в сумку или хоть спрятать.

– Мне больно, папа, черт…

Он даже не поморщился. Остался холодным и невозмутимым, как кусок пакового льда, заплывший в Средиземное море.

– Живей, Клотильда. Мы уезжаем в Придзуну ^[5]. Все ждут только тебя.

Волосатая мужская рука потянула за запястье. В голую ногу вонзилась колючка. Оставалось надеяться, что бабуля Лизабетта заберет тетрадь, но читать не станет, ей можно доверять.

Только ей…

Отец протащил Клотильду несколько метров, потом слегка подтолкнул в спину, а сам остался сзади. Так взрослые страхуют малышей, делающих первые шаги. Все святое семейство, сидевшее за столом во дворе овчарни, молча наблюдало за происходящим. Восковые лица, пустые винные бутылки, букеты увядших желтых роз. Дедушка Кассаню, бабушка Лизабетта, клан… Филиал музея Гревен ^[6]. Инсталляция «Корсиканцы, неизвестные кузены Наполеона». Клотильда героическим усилием сдержала смех.

Папа, конечно, никогда ее не ударит, но до конца каникул еще пять дней, так что придется вести себя поаккуратней, чтобы плеер, наушники и диски не отправились плавать по морю. Изобразим пай-девочку, иначе прощай, дневник. Если она хочет снова увидеть Наталя, Орофина, Идриль ^[7], их детенышей-дельфинчиков и иметь достаточно свободы, чтобы следить за бандой Николя и Марией-Кьярой, следует притвориться «умницей».

Клотильда поняла предупреждение и шустро дошла до машины. Изменения в программе, мы едем в Придзуну? Ладно, она будет слушать корсиканскую полифонию ^[8] в часовне, затерянной в зарослях маккии ^[9]. Пожертвовать вечером несложно, а вот самолюбием…

Клотильда увидела, как дедушка Кассаню встал из-за стола и посмотрел на папу, а тот сделал ему знак – мол, все хорошо. Взгляд деда почему-то напугал ее. Сильнее, чем всегда.

«Фуэго» стоял на дороге в сторону мыса Ревеллата, мама и Николя уже сели, он подвинулся, освобождая сестре место на заднем сиденье рядом с собой, и понимающе ухмыльнулся. Посещение концерта в забытой всеми святыми церкви, на котором так настаивал папа, досаждало Николя ничуть не меньше, чем Клотильде.

Даже больше. Намного больше. Но притворялся он отлично. Возможно, когда-нибудь он станет президентом республики, как Миттеран, и будет семь лет ^[10] стойко сносить все трудности, чтобы переизбраться на новый срок и следующие семь лет снова наслаждаться властью.