Застигнутый врасплох - Рут Ренделл Страница 44

Шарф был на Джорджине. Она сняла его, вытерла руки. Затем перешла через дорогу, сунула шарф в дупло, а свитер сожгла на костре Палмера.

Еще не все. Когда Джорджина вернулась домой и рассказала, что она сделала, я во всем ей признался. Поведал о шантаже и фальшивых драгоценностях.

Знаю, о чем вы хотите меня спросить. Почему я, любовник и самый близкий друг сестры, сразу же не сдал жену вам? У вас, наверное, есть свой ответ — я боялся огласки. Но не только. Вне себя от ужаса и боли, я все же хотел спасти свою жизнь. Элизабет больше нет, и я смогу успокоиться, жить мирно и счастливо, больше не лгать.

Люди — странные существа, мистер Вексфорд. Они так высоко поднялись над своими собратьями из животного мира, что теория Дарвина кажется им фантастической, чудовищной клеветой. Тем не менее у них сохранился самый сильный из животных инстинктов — инстинкт самосохранения. Весь мир может лежать в развалинах, но человек все же ищет безопасный уголок, цепляется за надежду, что еще не поздно, что еще можно спастись, какие бы несчастья ни обрушились на его голову.

В тот момент я люто ненавидел Джорджину. Был готов убить ее, забить до смерти. Но сказал себе, что сам виноват во всем, что случилось. Это я убил свою сестру. Много лет назад, когда пошел на ту вечеринку. Поэтому я обнял жену, вдыхая запах крови Элизабет, который остался на волосах и под ногтями Джорджины.

Я сам почистил фонарь и выбросил намокшие батарейки. Набрал ванну для Джорджины и сказал, чтобы она вымыла голову. Юбку и блузку, которые были на ней, сжег в кухонном бойлере.

Я не видел причин, по которым вы могли подозревать Джорджину, поскольку явного мотива у нее не было, и поэтому впал в истерику, когда вы сообщили о завещании. Арестовать мою жену и обвинить в убийстве по ложному мотиву! Какая горькая ирония.

Она сильно нервничала и очень плохо отбивала ваши атаки. Когда мы остались одни, Джорджина сказала, что хочет признаться, поскольку вы или любой другой разумный человек ее поймет. Я не позволил. Думал, у нас еще есть шанс. Потом вы процитировали «Лару», и я начал писать это признание.

Теперь все кончено.

Уверен, вы обойдетесь с Джорджиной не слишком сурово, а во время суда на ее стороне душой и сердцем будет каждый житель страны, читающий газеты, а также самые главные арбитры — судья и присяжные. Она отправится в тюрьму на два или три года, а когда-нибудь снова выйдет замуж, родит детей, которые ей так нужны, и будет вести нормальную, тихую жизнь, о которой мечтает. Джун давно создала новую семью. Скоро Квентин сделает свою голландскую малышку хозяйкой Майфлит Мэнор и, если она будет ему неверна, мой добрый брат, подчиняясь естественному порядку вещей, стойко перенесет это, возможно, без излишних страданий. Что касается Элизабет, она умерла на вершине своей любви, своего триумфа, как раз вовремя, чтобы избежать горечи старения.

Действительно, можно согласиться с Уайльдом, что хорошее заканчивается счастливо, а плохое — несчастливо, и в этом смысл литературы. Возможно, так должно быть и в жизни. Другими словами, у меня есть утешение. Я понятия не имею, куда поеду, чем буду заниматься, но думаю, что после судебного процесса никто не захочет брать меня на преподавательскую должность.

Мне все равно. Думаю, я перенесу скандал без особых переживаний, и если люди меня отвергнут, проживу и без людей. Единственного человека, без которого я не могу жить, мне уже никогда не увидеть, и моя судьба — переносить то, что вынести невозможно. Я больше никогда не поцелую ее в темном лесу или в полумраке Старого дома, не увижу ее в белом бархатном платье, не услышу, как с восхищением произносят ее имя. Она мертва, и ее смерть для меня — сокрушительный и непоправимый удар.

Ваш инспектор спрашивал, чего я хочу, и с тех пор не произошло ничего, что заставило бы меня изменить ответ. Я хочу умереть.