Жизнь и смерть в ее руках - Лариса Соболева Страница 43

– И что Князев?

– Отнесся к этому равнодушно. Он в последнее время изменился, такое ощущение, что ему безразлично, потеряет он завод или нет.

– У Князева с Ермаковым были конфликты?

– Разумеется. В рабочем порядке.

– А у вас с Ермаковым?

– У нас разные сферы деятельности, исключающие конфликты. Споры случались, как у всех людей.

– Насколько мне известно, вы тем утром пришли на работу раньше всех… Зачем?

– Ну вы даете, – хмыкнул он. – В связи с известными событиями мне не сидится дома. Если завод от нас уйдет, нам придется искать работу, никто не оставит бывших сотрудников. Разве усидишь тут дома?

– Что ж, у меня все. Если нетрудно, пригласите референта Князева.

Колчин задержал взгляд на лице Урванцевой, но на нем не отразилось ничего, чтобы понять, какие выводы сделала эта женщина, которая больше смахивала на мужика в юбке. Уж слишком она суха, сурова, деловита, а ее глаза пронзали Колчина насквозь, невольно вселяя в душу первобытный страх. Он вышел, через минуту следователь уже разглядывала Оскара – молодого, красивого, явно неглупого человека, аккуратно и прилично одетого.

– Скажите, Оскар, трудно было получить место у Князева?

– Я прошел по конкурсу. Есть другое слово – кастинг.

– Год назад, да? А какое у вас сложилось впечатление о коллективе? Я спрашиваю о тех людях, с которыми вы чаще всего встречаетесь.

– Нормальное.

– Это обтекаемый ответ.

– А какой вы ждете? Мне посчастливилось устроиться на хорошее место сразу после школы референтов, так везет далеко не каждому.

– Ну а позже?

– Мне нравится работать у Князева.

– Говорят, он жесткий человек, грубый.

– Всякое бывает. Пал Палыч – фанат своего дела, такие люди не всем нравятся. Кстати, без жесткости невозможно руководить крупным предприятием, народ у нас особенный, кнут понимает лучше, чем пряник. Но Пал Палыч не скряга, ценит специалистов, его любят и понимают, грубость прощают, потому что он без повода не буйствует. У нас ведь очень неплохие заработки по сравнению с другими предприятиями города.

– Вполне удовлетворительный ответ. Скажите, Оскар, что вам известно о Ермакове? Почему он находился в здании в ночное время?

– Понятия не имею. Ермаков не распространялся о своих планах.

– Вы знали, что он задерживается на работе?

– Да кто этого не знал? Он и не скрывал, слонялся вроде бы без дела.

– Кстати, как к нему относились коллеги, окружающие?

– Хорошо. Он не скандальный был, уравновешенный. Конечно, последнее время все стали нервными, но это из-за перипетий с заводом.

– А вы… вы, кажется, вернулись назад в восемь часов вечера?

– Да, – не смутился он. – Забыл мобилу.

– А почему пробыли полтора часа в здании? Ушли вы, кажется…

– В начале десятого, примерно в пятнадцать минут, – назвал он более точное время. – Я не имею на квартире, которую снимаю, телефона, поэтому воспользовался служебным и позвонил друзьям, поболтал. В этом нет ничего предосудительного.

– Разумеется, нет. А потом что вы делали?

– Поехал домой. Поужинал. Смотрел телевизор. Заснул.

– У вас нет девушки, с которой вы встречаетесь?

– Нет. – Он развел руками, смущенно улыбнувшись.

– Кто может подтвердить, что вы были дома?

Пауза. Молодой человек попал в тупик, поднял плечи и так застыл на полминуты.

– Значит, подтвердить, что вы находились дома, некому?

– Только хозяйская кошка может подтвердить.

– Скажите, почему в приемной горел свет в ту ночь?

– Да, горел… – совсем растерялся он. – Я пришел на работу, а свет горел… Наверное, забыл погасить, хотя мне кажется, что я его погасил.

– Спасибо…

В конце рабочего дня Урванцева зашла к Князеву, который обсуждал с Климом первостепенные задачи. Говорить не боялись, милиция прощупала кабинет на предмет «жучков» – чисто.

– Ну, что, Пал Палыч, из всех опрошенных у двоих нет алиби – у главного инженера и Оскара. У третьего оно тоже сомнительное – у Колчина. А теперь давайте порассуждаем вместе. Пожарная дверь, которая находится напротив входа в подвал, оказывается, не заперта. Небольшой, так называемый амбарный замок висит, но дужка у него перекушена.

– Никогда не обращал внимания на пожарную дверь и тем более на амбарный замок, – озадаченно вымолвил Князев.

– Что интересно, – продолжила она, – на срезе металл окислился, отсюда следует, что перекусили дужку давно, а не в ночь убийства Ермакова. Значит, запасным выходом кто-то пользовался не один раз. Думаю, убийца покинул здание через пожарную дверь. Вне сомнений, он и перекусил дужку замка.

– Так, – произнес Князев, что-то вычисляя в уме. – Если это сделано давно, то для того, чтобы что-то внести или вынести.

– Логично, – согласилась она. – Вы забыли добавить: тайком зайти и выйти.

– Насколько я помню, дверь перекрывает железная перекладина, – подал голос Клим. – Если отсюда выйти, то перекладину не поставишь на место, как же этого никто не заметил?

– А вы часто обращали на нее внимание, когда поднимались по лестнице? – подхватила Урванцева. – Видели, что она болтается, а не перекрывает дверь? Вспоминайте, вспоминайте…

Клим выпятил нижнюю губу, но ответил быстро:

– Не помню такого.

– То, что постоянно попадается на глаза, в конце концов уже не замечаешь, – сказала Урванцева. – Об этом догадывался убийца, и когда ему нужно было войти незамеченным, он подготавливал дверь, например, задерживаясь на работе, когда подавляющая часть служащих расходилась. После этого он тоже уходил, обращая внимание вахтера на себя, а потом возвращался уже через пожарную дверь.

– Стоп, Елена Петровна, – остановил ее Князев. – Вы не ответили: как же никто не заметил, что пожарная дверь открыта?

– Для того чтобы вернуть перекладину на место и повесить замок, Пал Палыч, достаточно прийти раньше всех на работу и привести дверь в надлежащий вид. А ведь ваша ситуация не безнадежна, – успокоила их Урванцева. – Смотрите, у Пал Палыча пропал пистолет, из которого был убит Ермаков, вдобавок кто-то поставил «жучок» в кабинете. Днем это сделать рискованно, если только не войти в отсутствие Пал Палыча, для чего надо иметь ключ.

– Ключ есть у Оскара, – вставил Клим.

– Отлично, это мог сделать Оскар, – кивнула Урванцева. – Но один человек оставался в здании допоздна, а то и ночевал здесь.

– Главный инженер? – спросил Князев.

– Да. А он утверждает, будто в ночь убийства вышел в туалет и увидел, что в приемной горит свет. Это было примерно в одиннадцать, но Оскар ушел в начале десятого.