Золотые рыбки - Алена Судакова Страница 43

Не прячась, он наблюдал в окно, как Алена идет по двору. Вот остановилась, поболтала по сотовому. Он даже расслышал, как она говорила кому-то, что доехала нормально. Нормально — в таком состоянии?! Внутри Семена щелкнуло, словно там закипал чайник. И когда он закипит, ей мало не покажется! В конце концов он человек, и никому, особенно женщине, не позволит трепать ему нервы!

Семен ждал Алену возле ее квартиры, застыл как страж или как сфинкс, с таким же каменным лицом — чтобы она сразу поняла: шутки кончились.

Подъехал лифт, Алена вывалилась из него и нетвердой походкой направилась к двери. На Семена — ноль внимания, кило презрения. Ничего подобного, он не заговорит первый!

Алена покопалась в сумочке, достала ключ и ткнула в замок. Сейчас она откроет дверь, нырнет в квартиру, как рыбка в глубину, и им не удастся поговорить. А поговорить нужно, хотя бы для того, чтобы выплеснуть скопившуюся злость, иначе его разорвет прямо здесь, на лестнице.

— Алена, где ты была?

Он спросил спокойно, по крайней мере ему так показалось.

Она перевела на него неуверенный взгляд, вскинула брови, словно на самом деле увидела только что, и воскликнула:

— Боже мой, Краснов! А что ты тут делаешь в такое время? Не спится? Ай-яй-яй…

Он издал звук, напоминающий выдох быка на корриде. Осталось топнуть.

— Алена, знаешь, что мне сейчас хочется сделать больше всего?

Она пожала плечами:

— Понятия не имею. Лично я хочу спать…

Семен не помнил, как схватил ее за плечи и затряс что было сил. Пожалуй, переборщил с силой-то. Ее волосы, собранные в замысловатую копну, растрепались, упали на глаза. Светлые, пушистые, в которые он так любит зарываться губами.

— Шутишь, да? А мне не до шуток! Я целую ночь бегаю, как придурок, от окна к двери и обратно. Где ты шлялась? Кто тебе вообще позволил сесть за руль в таком состоянии?!

Неожиданно все кончилось. Семен ощутил, как ее размякшее тело подобралось, сжалось. Исчезла усмешка на губах, рассеялась в глазах дымка. На щеках — через слой пудры и румян — проступили красные пятна.

— Краснов, руки убери!

Только сейчас Семен поймал себя на мысли, что упустил важную деталь, которая в корне меняет дело: от нее не пахло спиртным! Она не пила!

Алена подтвердила его догадку.

— Не знаю, какое состояние ты имеешь в виду, но я просто устала и хочу спать. А вот тебе пора психику проверить. По-моему, у тебя с головой не все в порядке.

Она смотрела на него так, что руки разжались сами собой, упали по швам.

— Вот так… И вообще, Краснов, прекрати за мной шпионить! Все кончено. Понимаешь? Все!

Она прислонилась спиной к стене. Смотрела куда-то мимо него.

— Умные люди говорили, что у нас ничего не выйдет.

— Может, познакомишь с ними? — угрюмо буркнул он.

Хотел помириться — и снова все испортил. Видимо, карма у него такая.

— Я пыталась подстроиться под тебя, но увы… Разные мы с тобой люди, Семен. Ну что у нас — у меня и у тебя — может быть общего? Постель?..

— Разве этого мало?

— Краснов, это скучно! Ну перепихнулись, а потом поговорить не о чем. Мне хватило предыдущего брака. В тебе я искала совсем другое.

Он подошел ближе, коснулся кончиками пальцев разгоряченных губ. Интересно, их кто-нибудь сегодня целовал?

— Что же ты во мне искала?

— Мужика, — она отодвинула его руку в сторону, отстранилась от стены. — Но ты не тот мужик, который нужен мне.

— Да, я не подкаблучник!

Алена хмыкнула.

— Думаешь, мне был нужен подкаблучник? Да у меня был такой. Жорик! Подкаблучник, только у мамочки. Это отвратительно. Что я тут объясняю, распинаюсь? Спать хочу…

— Алена…

— Не надо, Семен. — Рука уперлась ему в грудь, не позволяя подойти ближе. — Пожалуйста. Ты свободен от меня, от моих звонков — от всего! И я свободна. Потому что так хочу.

— Хочешь? — переспросил он со злостью. — Уверена?

— Да.

— Ну и пошла ты к…!

Он забежал к себе в квартиру, бабахнул дверью на весь подъезд. Услышал, как открылась и закрылась ее дверь. Коротко и ясно! А он, дурак, почти сделал ей предложение! Плохо, что мать теперь расстроится. И отец — он так надеялся на реванш в шахматах.

* * *

Алена прошла в ванную комнату, включила воду и присела на скамеечку. Из глаз сами собой лились слезы. Хорошо, что она сдержалась на лестнице и Семен не увидел, как ей больно!

— Дурее бабы в зеркале пока не видели! — сообщила она зареванному отражению.

Тушь потекла, размазалась по щекам. Хлопали склеенные ресницы. Зрелище для кунсткамеры!

Алена сунула голову под воду, смывая лак, краску, макияж. Зато теперь стало легче видеть, думать и чувствовать.

О Семене она думала весь вечер, пока сидела в гостях у Гриши Кудинова. Тот, встретив ее на пороге, расплылся в слащавой улыбке, которая тут же погасла: позади Алены маячил довесок в виде Мимочки.

— Ее-то зачем? — тихо спросил он. — Я думал, у нас будет романтический междусобойчик.

— Кудинов, я же не дура, — только и ответила Алена, проходя в квартиру и втаскивая оробевшую Мимочку. — Будет междутройчик. Я привела не только твою поклонницу — влюбленную в тебя женщину. Учти это и не обижай нас!

Гриша старался не обижать, но получалось плохо. Мимочка не сводила с него влюбленных глаз, а он прятался по углам или за спиной Алены, а то и просто игнорировал ее.

— Кудинов, сволочь, — Алена, зайдя на кухню, прижала его к стене. — Не делай ей больно!

— Я ее в гости не звал. А вот ты…

Его рука скользнула по шее. Но Алене это не показалось приятным, наоборот, возникло ощущение, что ползет змея, и женщина передернула плечами.

— Ловелас хренов, я сейчас развернусь и уйду!..

— Все, больше не буду! — клятвенно заверил Кудинов.

И обещание он выполнил — не лез, не цеплялся, не намекал. Впрочем, без его приставаний было грустно.

Алена с Мимочкой накрыли на стол, расставили закуски и фрукты в дизайнерских вазах, похожих на переплетенные пальцы. Гриша откупорил белое вино.

— А к нему — сыр. Прошу. Попробуйте «Шеврет», оригинальный вкус…

Алена поймала его взгляд на своих губах. Мелькнула мысль поцеловаться, чтобы отомстить Краснову. Но Краснов этого не увидит, а Мимочка не простит: она давно и безнадежно была влюблена в Кудинова.

— За что выпьем, девочки? — Гриша разлил вино в бокалы.

Несмотря на то что Гришке стукнуло за сорок, возраст ему шел. Он перестал выглядеть юнцом, Алене нравились серебряные пряди в его волосах. Как-то Кудинов хотел закрасить их, но она просила этого не делать. Если бы ей не встретился Семен, то кто знает…