Волчица в засаде - Александр Чернов Страница 43

В комнате на кровати справа, окутанный проводами и какими-то трубками, лежал Давыдкин. Соседняя кровать была пустой. Я осторожно открыл дверь и скользнул внутрь. Санек лежал вытянувшись, приоткрыв рот. Вокруг его глаз резко обозначились темные круги, нос заострился, кожа на впалых небритых щеках будто высохла и натянулась. У Санька был сильный жар, по лицу его струился пот, слипшиеся грязные волосы взмокли, дыхание было тяжелым, прерывистым.

Я приблизился к кровати и тихонько позвал:

— Санек! Сане-ек! — с таким же успехом я мог обращаться к трупу. Я слегка потряс спинку кровати. — Давыдкин, ты слышишь меня? Давыдки-ин! — Безрезультатно. Я потрогал руку больного. Она была горячей и влажной. — Мне очень нужно с тобой поговорить, Санек! — повысил я голос. — Если ты слышишь меня, дай как-нибудь знать. — Эффект тот же.

Я постоял еще немного рядом с кроватью, повторяя на разные лады имя Давыдкина… И вдруг… Это покажется невероятным, но Санек медленно открыл глаза. Взгляд, правда, у него был затуманенным, и смотрел Давыдкин как бы мимо меня, но тем не менее это был взгляд разумного существа. Я подался вперед, задрожав от возбуждения.

— Санек, Санек! — заговорил я горячим шепотом. — Ты узнаешь меня? Это я, Игорь! — Давыдкин сфокусировал на мне взгляд. Я понял, что он меня узнал, приободрился и вновь заговорил, начав несколько издалека: — Санек, тот, кто тебя ударил, должен ответить за это. Скажи, кто это сделал? Скажи!.. Скажи!.. Арго?.. — Давыдкин был нем как рыба. — Штырь?.. — Никакой реакции. — Бахус? Санек, неужели ты не осознаешь, что тебя хотели убить, а меня подставить? Мы оба с тобой жертвы, Давыдкин! Мы должны отомстить бандитам! Скажи, где их найти?

Я замолчал и выжидающе уставился на Санька. Он скользнул по мне безучастным взглядом, а потом закрыл глаза. Я был разочарован. Похоже, от Давыдкина я ничего не добьюсь.

— Помоги мне, Санек! — произнес я безнадежным тоном. — Я очень тебя прошу!

На лице больного не дрогнул ни один мускул.

— Не хочешь со мной говорить, — сказал я уныло. — Жаль. Я надеялся, что ты мне подсобишь. Ну что ж, выздоравливай. Бог даст, свидимся еще!

В палате мне больше делать было нечего. Я стал поворачиваться, намереваясь уйти, но тут Санек произнес:

— Погоди!

Не веря своим ушам, я резко обернулся. Давыдкин лежал с открытыми глазами и вполне осмысленно глядел на меня.

— Погоди, — вновь повторил Санек. Голос у него был слабым, говорил он, почти не шевеля губами, но понятно. — Арго меня ударил ножом… Приехал домой, узнал, что ты с девкой сбежал, ну и в отместку избил меня и снова куда-то умотал. А когда вернулся, связанного саданул перышком под ребрышки… Орал я сильно… — пожаловался больной. — А потом сознание потерял… Помню, в какой-то момент пришел в себя… Вокруг менты и люди в белых халатах… и снова мрак… Но о том, кто ударил меня ножом я ментам не скажу и ты не говори… Иначе мне не жить… Арго из-под земли достанет и перережет горло. Он страшный человек, Игорек… Но ты мужик смелый, отчаянный, за себя постоять можешь, я это понял… Ты найди его, Игорек, и расквитайся с ним за меня, да и за себя тоже.

Давыдкину трудно было говорить, и он замолчал. Я подождал немного, ожидая, когда Санек продолжит, но он безмолвствовал.

— Но как же я его найду? — наконец не выдержал я.

Давыдкин всухую сглотнул и едва слышно прошептал:

— Не знаю.

— Вот тебе на! — удивился я. — Как же я могу найти Арго и отомстить за тебя, если понятия не имею, где его искать?

Больной вновь заговорил с хрипом и паузами:

— Я понятия не имею, где может находиться Арго… Но я… знаю, где живет Штырь… Арго как-то посылал меня к нему… домой. Может, Штырь подскажет тебе, как выйти на главаря… А живет он… он… — Давыдкин замолчал. Не хватало еще чтобы он, как какой-нибудь лежащий на смертном одре дон Педро из мыльной оперы, испустил дух на самом интересном месте своего рассказа. Однако опасения мои были напрасны. — Он живет, — прошелестел больной, — на Каблукова… Номер дома не знаю… Сойдешь у супермаркета, там увидишь… Четырехэтажка стоит торцом к магазину. Подъезд второй… этаж третий, дверь слева. — Давыдкин вновь закрыл глаза.

— Спасибо, Санек, — сказал я взволнованно. — Я обязательно с ним поквитаюсь. А к тебе я еще заскочу. Выздоравливай!

Неожиданно в палате потянуло свежим воздухом. Я быстро повернулся. В открытые двери входил мордоворот. Увидев меня, он остановился как вкопанный.

— А вы что здесь делаете? — спросил он оторопело и зачем-то плотно прикрыл за собой двери.

Я даже не знал, что сказать. Напустив на себя виноватый вид, промямлил:

— Да вот, брата зашел проведать, уже ухожу. — Я сделал шаг вперед.

— Нет уж, теперь подождите! — с язвительной улыбкой сказал медработник и в свою очередь шагнул назад, загородив своим телом дверь. — Кто вы, собственно говоря, такой?

Я развел руками.

— Ну я же уже говорил вам: брат Санька. — Я подошел к двери и попытался протиснуться между мужчиной и стеной, но медицинский работник стоял каменной глыбой.

— А вот это мы сейчас проверим, — заявил он сурово. — Я сейчас вызову главврача и милиционеров. Пускай установят вашу личность.

— И зачем вам это нужно? — поинтересовался я с недоумением.

Вечно я влипну в какую-нибудь историю. Не хватало мне еще в милицию загреметь. Нет, без боя мне, по-видимому, из больницы не вырваться. Я приятно улыбнулся мужику, а потом неожиданно и сильно ударил его в солнечное сплетение. Выпучив глаза и открыв рот, медик схватился руками за солидное брюшко и стал медленно сгибаться. Я не Арнольд Шварценеггер и не Жан-Клод Ван Дамм, шеи сворачивать не умею, но вот на пару минут вырубить неподготовленного к рукопашному бою противника могу запросто. Коротким и выверенным ударом ребра ладони по затылку я послал мужика в нокаут. Надеюсь, за то время, пока медик будет пребывать в отключке, его профессиональная помощь не понадобится находящимся в реанимационном отделении коматозникам. Я подхватил падающее тело под мышки, оттащил от двери и уложил у стены. Выпрямившись, взглянул на Санька. Он лежал с открытыми глазами, с едва заметной усмешкой на сухих бескровных губах. Давыдкин оторвал от кровати ладонь и покачал ею из стороны в сторону. Я махнул на прощание Саньку рукой и выскользнул за дверь.

По коридору в мою сторону, толкая перед собой носилки, шла полная санитарка. К счастью, женщина была задумчива, смотрела себе под ноги и не заметила, что я вышел из дверей палаты. Я смело пошел ей навстречу. Наконец санитарка подняла голову.

— Молодой человек! — громко сказала женщина. — Как вы вошли? Сюда нельзя!

Я замедлил шаг.

— Правда?! Извините, я не знал. На входе нет никого, дверь открыта.

Ни Элки, ни Наташи за дверями реанимационного отделения видно не было. Я выскользнул из дверей в широкий коридор и зашагал к центральному входу в больничный корпус.