Если нам судьба… - Лилия Лукина Страница 43

— Володя, я могу тебе точно пообещать, что ничего плохого с тобой не случится. То, что я хочу тебе поручить, просто ерунда по сравнению с тем, что ты для меня раньше делал. Никакого риска нет, поверь.

— Да я не о себе, я о вас беспокоюсь. Ведь, можно сказать, по лезвию ходите. Бросьте вы это дело, право слово. — От удивления я даже не нашлась сразу, что сказать. Артист обо мне волнуется, надо же! — Вас в этой истории уже не деньги и результаты интересуют, для вас это уже дело принципа, вот вы и упираетесь.

Наверное, творческие люди действительно воспринимают мир иначе, более обостренно и тонко. Я видела, что Чарову самому неудобно говорить мне такие вещи, и поспешила его успокоить.

— Владимир Сергеевич, успокойся, не бери лишнего в голову. Закончу я скоро это дело, осталось-то всего ничего. Уж если это меня не волнует, то тебе тем более беспокоиться не стоит. Веришь? — Еще один нравоучитель на мою голову, словно мне одного Егорова мало.

Чаров с сомнением покачал головой:

— Ладно, не бросать же вас в трудную минуту. Говорите, что делать надо. Уж я постараюсь, чтобы вы поскорее с этой историей развязались.

Я стала объяснять мой план, весьма незамысловатый.

— Володя, ты поворот на бывшую турбазу «Рассвет» знаешь? — Чаров кивнул. — Ее Матвеев купил и теперь там живет, и Лидия Сергеевна с ним. Так вот, как раз напротив него кто-то строит новый дом, и там полно рабочих. Придумай, как тебе к ним подъехать, чтобы они тебя там оставили, ну, на подсобных каких-нибудь работах. Будешь там жить, дышать свежим воздухом и наблюдать. К Матвееву скоро должны в гости близнецы, о которых ты уже знаешь, с семьями приехать, по самым скромным подсчетам шесть человек получается, да еще багаж прибавляется. Матвеев, естественно, их поедет встречать и, конечно же, с Лидией Сергеевной. Сам он обычно ездит на «Линкольне», а охрана на джипе, это две машины, поэтому, когда ты увидишь, что с поворота больше двух выезжает, тут же, в эту же секунду позвонишь мне. Я тебе сотовый телефон дам и звонок у него отключу, потому что сама звонить тебе не буду, но ты сможешь набрать меня в любую минуту. Вот и вся твоя работа. Договорились?

— Нет, — увидев мое растерянное лицо, Чаров пояснил. — Этот дом мой сын строит, я там никак показаться не могу.

Приплыли. Что же делать? Артиста мне заменить некем по многим причинам, а главная из них та, что я ему верю. Кроме того, он и так в курсе событий, а посвящать в это дело нового человека нельзя.

— Володя, а почему ты не можешь там показаться? Насколько мне известно, это твоя жена подала на развод, а не ты. Она, что, настроила его против тебя?

— А чего было настраивать? Он уже и сам все понимал. Да вы на вид мой посмотрите, — Артист показал на себя. — Неужели еще чего-то объяснять надо, — и он отвернулся.

— Володя, одежду купим, причешем, побреем, если надо, то и маникюр с педикюром сделаем. Не в этом проблема. Сможешь ты найти серьезный повод, чтобы в этот дом попасть, или нет?

— И искать не надо. Я ведь почему знаю, что это он строится? Рабочие со стройки материалы воруют и продают. Недавно в соседнем доме одни кафель купили, так хвалились, что оттуда, и фамилию хозяина называли, и по описанию похож. Да и о других Чаровых в Баратове я что-то не слыхал.

— Все, решено. Ты знаешь, где он живет? Впрочем, неважно, сама узнаю. Как его зовут и какого он года?

— Не надо, Елена Васильевна. Кто его знает, вдруг он потом захочет ко мне в гости прийти, а у меня сами знаете… Выплывет обман наружу, стыда не оберешься. А так забыл обо мне, и ладно.

— Пошли, Владимир Сергеевич. Будем приводить тебя в порядок, — я решительно направилась к своей машине. — Пошли, а то силой поведу.

— Да бросьте вы эту затею, — отбивался от меня Чаров. — Давайте лучше что-нибудь другое придумаем. Я же не отказываюсь помочь… Может, там пустующие дачи есть, так я как-нибудь незаметно…

— Нет там дач, одни особняки! — увидев, что Владимир Сергеевич собирается мне возразить, я от всей души рявкнула так, что у самой уши заложило. — Хватит! Не смей со мной спорить! Я лучше знаю, что делать! Имя?!

— Михаил, Михайлик… Он в 73-м родился… Мы с женой тогда…

— Залезай, — Чаров еще продолжал колебаться. — Лезь, тебе говорят!

Володя как-то съежился и, смирившись с судьбой, сел в машину.

Мы подъехали к его дому и поднялись в комнату. Я внимательно ее оглядела, вполне ничего, за день ее можно привести в порядок. Мебель лучше сразу выкинуть всю, чтобы не мешала рабочим. И завтра, а может, уже и сегодня они, благословясь, и приступят. Помогла я как-то хозяину одной строительной фирмы с семейными проблемами разобраться, так что есть к кому обратиться.

Я набрала его номер и сурово сказала Чарову, чтобы собрал все самое для себя дорогое в одну кучу.

— Иван Григорьевич, Лукова беспокоит. Как у вас дела, все в порядке?

— Тьфу-тьфу-тьфу, Елена Васильевна. А у вас?

— Я к вам за помощью. Нужно быстро, лучше всего за день привести в порядок одну комнату в коммунальной квартире, чтобы было чистенько: побелить, сменить обои, линолеум, покрасить окно, дверь. Одним словом, необходимый минимум. Желательно начать уже сегодня. Я оплачу работу.

— А почему же нельзя? Говорите адрес, сейчас я к вам двух дам подошлю — это такие гром-бабы, что они за день все сделают, и мебель, если надо, передвинут. Я их как раз для таких работ и держу, евроремонт и прочие тонкости им не доверишь — по старинке работают, но, как я понял, вам это и не надо. А обсчитаю все по себестоимости, дорого не будет.

Я продиктовала адрес и повернулась к Чарову. Он стоял со слезами на глазах и трясущимися руками прижимал к себе все тот же рулон старых театральных афиш — действительно самое дорогое, что у него было.

— Мудруете вы над стариком, Елена Васильевна. Бог вам судья.

— Ты, Володя, выбери из вещей, что поприличнее. Мебель и все остальное на свалку пойдет.

— Да как же?..

— А так же, — перебила я его. — Ты мне нужен в приличном виде. Значит, в таком и будешь. И не зли меня, добром тебя прошу.

Две подъехавшие вскорости женщины были именно что гром-бабами, каждая весом под сотню килограммов.

Я объяснила им, что нужно делать, и они согласно покивали: поняли, мол. Мы с Чаровым ушли, оставив им ключи от комнаты и входной двери и мои номера телефонов, чтобы они сразу же позвонили, когда закончат.

— Ну, Владимир Сергеевич, новая жизнь у тебя начинается, крепись.

Чаров сидел в машине рядом со мной. Кроме афиш, у него в руках был небольшой узелок с одеждой. Не дождавшись ответа, я посмотрела на него — он прятал от меня лицо, уткнувшись подбородком в грудь, и совершенно беззвучно плакал. Слезы текли по заросшим седой щетиной щекам на шею, а потом исчезали под воротником рубашки.

— Мыкола, — прямо из машины я позвонила Егорову. — Ты помнишь о том, что я тебя нежно люблю?