Волчья сотня - Наталья Александрова Страница 43

– Что ты сидишь в темноте? – спросил он резко.

Она не ответила, и тогда он постарался придать голосумягкость.

– Сейчас поужинаем, я вот тут принес… паек.

Он положил на стол свертки, снял куртку и привычноосвободился от кобуры. Варя за все это время не шелохнулась.

– Что с тобой? – Он подошел ближе и повернул еелицо к лампе. – Тебе нездоровится? – спросил он машинально и опять вглубине души удивился своему вопросу.

За тот год, что они были вместе, Варя, хоть и была внешнеочень хрупка, никогда ничем не болела, во всяком случае, никогда ни на что нежаловалась – ни на нездоровье, ни на отсутствие удобств и сносной еды. За этоон ее уважал – профессорская дочка, выросла в холе и достатке, а лишенияпереносить умеет. Но сегодня он почему-то пригляделся к Варе особенновнимательно. Это бывало очень редко, когда он начинал относиться к ней снежностью. Он ругал себя потом за это, считал непростительной слабостью, грубоназывал такие чувства отрыжкой прошлого. Но ничего не мог с собой поделать и отэтого злился на Варю. Но никогда, с того самого момента, когда увидел девочку сраспахнутыми от ужаса глазами среди пьяной солдатни, он не хотел с нейрасстаться. Ему была нужна именно такая Варя – несмотря на ее непонимание, нанеприятие этой грозной, всеобъемлющей силы – революции. Никак он не могпредставить с собой рядом горластую стриженую деваху в красной косынке и вкожанке, такая боевая подруга не вызывала у него никаких чувств. А отолстомясых деревенских бабенках с визгливыми голосами он вообще не мог думатьбез отвращения.

Да, Варвара – это, пожалуй, единственная слабость, которуюпозволял он себе в такое строгое время. Она была ему нужна, порой он даже не нашутку тревожился, когда осознавал, насколько она ему необходима. Но он отгонялот себя эти мысли. Несмотря на то что она никогда ему не возражала, всегдавнимательно слушала то, что он говорил – горячо, искренне, убежденно, –несмотря на это, в глубине души он знал, что она с ним не согласна и вреволюции она видит только ужас, смерть, хаос.

«Пусть хаос! – кричал он. – Пускай смерть,страдания, без этого нельзя обойтись!»

Она молчала, только опускала синие глаза, в которых стоялвопрос: «Почему? Почему обязательно нужно убивать и насиловать?»

Он не терял надежды, что сможет ее переубедить, ему такнужно было иметь рядом преданного единомышленника.

– Сергей, – очень тихо произнесла Варя, –Сергей, ты должен помочь.

– Что случилось? – Он уже понял, что случилосьнечто из ряда вон выходящее, потому что никогда не слышал у Вари такого голоса.

– Ты должен его спасти. – В ее голосе он неуслышал просьбы, а только утверждение и еще надежду. – Это мой брат Борис– тот, кого ты допрашивал сегодня в ЧК.

– Что? – Он отшатнулся. – Что ты говоришь?Какой брат? Ты говорила, что у тебя никого нет!

– Я думала, что все погибли и я осталась одна. Но вотсегодня совершенно случайно увидела его у тебя в кабинете. Это мой родной братБорис Ордынцев. Сергей, ты должен его спасти! – вскричала Варя и схватилаего за руки.

– Подожди-подожди. – Он освободил руки и потерлоб. – Он сказал, что фамилия его… ну не важно, это совершенно не важно.Ты уверена, что это он?

– Ты что – меня не слышишь? – громко закричалаВаря. – Я тебе говорю, что там, у тебя на допросе, я встретила своегобрата, с которым не виделась почти два года. И ты допрашивал его, а потомпослал в депо. Я знаю, куда деваются люди из депо. Так вот, его ты долженотпустить!

– Откуда ты знаешь, что он в депо? – неприятноудивился Черкиз. – А впрочем, это не важно. Важно то, что он – белыйофицер, он сам признался на допросе, что он в Добровольческой армии. Он воюетпротив нас!

– Какая разница? – отмахнулась Варя. – Какаяразница, в какой он армии, если это мой единственный брат?

– Что? – Он отшатнулся. – Ты соображаешь, чтоговоришь? Ты чего от меня хочешь? Чтобы я собственными руками отпустилчеловека, который тут же снова возьмется за оружие? Хорош сотрудник ЧК, которыйотпускает на волю белых офицеров!

Он неприятно поразился происшедшей в Варе перемене. Онасмотрела на него… не с ненавистью, нет, но с каким-то новым чувством. Раньшеона никогда не спорила с ним в открытую. Всегда умела тактично перевестиразговор на другое, успокоить, отвлечь.

Но сегодня Варе было не до того. Она была в шоке и не всостоянии искать обходные пути в беседе – слишком важной была тема.

– Значит, его расстреляют? – Варя нарушилазловещее молчание. – Посмотри мне в глаза и скажи прямо: моего братарасстреляют?

– Да, – твердо сказал он, – его расстреляют.

Она всхлипнула и вдруг приникла к нему. Из глаз, не разомытых сегодня слезами, потекли новые слезы.

– Сережа, – он вздрогнул, потому что никогда онаего так не называла, даже в интимные минуты, – Сережа, ты ведь все можешь,ты ведь там, в ЧК, главный. Милый, сделай это ради меня. Ну просто отпусти его,никому ничего не объясняя. Никто и не заметит в этом столпотворении, что у вастворится. Был человек – и нету, куда делся – никто и не спросит. Он тиховыберется из города и исчезнет. И пусть я никогда его больше не увижу, это неважно. Я останусь с тобой, пока не прогонишь, и буду вечно молить Бога за тебя.Сережа, дай ему шанс! Спаси его ради меня!

Она обнимала его все крепче и сползала все ниже и наконецопустилась перед ним на колени. Сердце его дрогнуло, он потянулся поднять этохрупкое, невесомое тело, обнять и защитить, осушить слезы и сделать все, чтобыне плакала никогда, защитить, заслонить плечом…

Вот оно! Вот оно, испытание, что посылает ему революция.Легко было говорить красивые слова, ораторствовать на трибуне, призывать людейвсе отдать революции. А вот сможет ли он сам отдать революции все, что у негоесть, самое дорогое? Раньше он не раз задавал себе этот вопрос и всегда отвечална него утвердительно, ничуть не колеблясь. Самое дорогое? Да что у него было!Ни братьев, ни сестер, родители умерли давно. Легко было говорить тогда, когдау него не было в душе ничего, кроме революции. И он отдавал ей себя, всегоцеликом.

Но теперь… он осознал внезапно, что девочка, обнимающая егоколени, дорога ему, дорога безумно, он не представляет, как будет без нее жить.А он, несомненно, ее потеряет, потому что сохранит твердость до конца и неподдастся на ее уговоры. Вот оно, испытание!

Он сделал над собой усилие и оттолкнул Варю. Она осталасьлежать на полу, только смотрела на него, как испуганный зверек, снизу вверх. Онсжал зубы до хруста, это помогло успокоиться. Так и должно было быть, воля унего всегда была твердая.

– Ты не разжалобишь меня своими слезами, – глухопроизнес он, – напрасный труд. Твой брат – враг революции, а враг долженбыть растоптан.

Она поднялась молча и смотрела на него глазами, казавшимисячерными из-за расширенных зрачков. И он понял, что Варя – враг, потому чтоникогда она не поймет его и не примет его сегодняшнего решения. Но он должендовести до конца начатое, и немедленно, потому что просто не знает, как себявести с Варей дальше.