Ад - Александра Маринина Страница 42

Слышать это было невыносимо, Любе хотелось закричать иразбить телефон, из которого доносятся эти слова, заставляющие ее чувствоватьсебя подлой, мерзкой обманщицей. Но она молчала и терпела, как делала всю своюпочти пятидесятилетнюю жизнь.

* * *

Это был самый обычный осенний вечер, промозглый, ветреный итемный. Единственное отличие его от всех остальных ноябрьских вечеров состоялов том, что это было 10-е число – День милиции, праздник, который Родиславотмечал в кругу своих друзей по прежней службе. Люба, как и в предыдущие годы,предложила собраться в доме у Романовых, и сначала именно так и планировалисделать, но в последний момент всё переиграли, и Родислав с бывшими коллегамиотправился к кому-то из них на дачу. Леля уехала в Петербург, где приехавший изЭдинбурга профессор читал цикл лекций о творчестве Бернса, Шелли и Мильтона,Коли, как обычно, не было, и Люба проводила этот вечер в одиночестве. ПозвонилРодислав – на той даче, где шло празднование, был телефон – и радостно сообщил,что у него все в порядке, он побудет здесь еще часок-полтора и двинет домой,пусть Люба не волнуется, он немного выпил, но за руль не сядет, на даче естьспециально приглашенные молодые ребята, которые поведут машины гостей вобратный путь. Люба поежилась от недоброго предчувствия: что это за мода такая– напиваться и потом просить совершенно постороннего человека, чтобы он сел заруль твоей машины и доставил домой? Барство какое-то. Сел за руль – не пей, ане можешь не пить – езжай на электричке и на метро, как все. Она с самого утрапросила Родислава не брать машину, потому что предстояла пьянка, но он не послушалжену.

Люба заварила свежий чай, принесла в комнату чайник, чашку,блюдо с выпечкой и телефонную трубку и устроилась на диване перед телевизором,чтобы посмотреть посвященный Дню милиции концерт. Ей вспомнился 1982 год, когдаона должна была идти на такой же концерт вместе с отцом, но не пошла, потомучто концерт отменили – умер Брежнев. Ведь это было совсем недавно, всегокаких-нибудь тринадцать лет назад, а как много переменилось за это время!Совсем другой стала страна, у нее даже название поменялось, и люди сталидругими, и деньги, и телевизионные программы. Всё, всё другое. Лучше? Хуже? Онаэтого не знала. Знала только, что при том, прежнем порядке они с Родиславомникак не смогли бы путешествовать в каюте «люкс» по странам Средиземноморья. Дни,проведенные в этой поездке, стали для Любы самыми спокойными и радостными запоследние годы. Конечно, она не переставала тревожиться за оставшихся в Москведетей и отца и звонила им с каждой стоянки, но дома все было спокойно, НиколайДмитриевич чувствовал себя хорошо, Коля не попал ни в милицию, ни в больницу, иЛюба вздыхала свободно и с удовольствием гуляла вместе с мужем по южным,обсаженным пальмами и пиниями городам, пила местное вино в маленьких кабачках ипокупала сувениры – для себя, на память, – и подарки…

Телефонный звонок оторвал ее от созерцания выступленияизвестного юмориста. Раньше Люба всегда искренне хохотала, слушая егоминиатюры, а сегодня ей отчего-то совсем не смешно. И не потому, что настроениегрустное, вовсе нет, настроение у нее нормальное, а просто текст пересталказаться смешным. Неужели и она сама тоже стала другой?

– Мам, у меня неприятности, – послышался в трубкеголос Николаши. – Мне придется исчезнуть на какое-то время. Вы не ищитеменя и не беспокойтесь. Все будет нормально. Я пока уйду в тину, а когда всеуспокоится, вернусь.

Сын говорил быстро и негромко, словно очень торопился и нехотел, чтобы его кто-то услышал.

– Коля, – перепугалась Люба, – что произошло?Какие неприятности? У тебя опять долги?

– Мать, не бери в голову, я разберусь.

– Погоди, сынок, если тебе нужны деньги, мы достанем, япоговорю с папой, мы что-нибудь придумаем, – торопливо заговорилаЛюба. – Возвращайся домой, мы спокойно все обсудим и найдем решение, вотпапа скоро вернется…

– Мать, ты что, не слышишь меня? – в голосеНиколая появились отчетливые нотки раздражения и злости. – У меняпроблемы. Меня будут искать очень серьезные люди. И дело здесь не только вденьгах. Мне нужно исчезнуть до тех пор, пока они обо мне не забудут. Если квам придут, говорите, что я пропал и куда делся – неизвестно. Будет возможность– позвоню. Все, пока.

– Коля!!! – отчаянно закричала Люба, но в ухо ужебили отрывистые короткие гудки.

Она тупо смотрела в светящийся телевизионный экран, непонимая, что происходит. Какие-то люди будут искать ее сына… Какие-то людижелают ему зла… Какие-то люди на экране поют, произнося под какую-то музыку,которую она не слышит, какие-то слова, которые она не может разобрать…

К возвращению мужа Люба была почти невменяемой, однако,услышав звонок в дверь, сделала над собой нечеловеческое усилие, чтобы неброситься к Родиславу на шею и не завыть. Родислав пришел веселый,раскрасневшийся от выпитого, в приподнятом настроении.

– Любаша, – начал он прямо с порога, – я тебепривез кучу приветов от ребят, от Игоря Мелехова, от Витьки Смелова, от ВалерыДементьева. Ты же помнишь Валерку? Он всегда съедал больше всех, особеннонападал на твой салат с сельдереем, а ты так радовалась, что гость хорошокушает. Помнишь?

Он ничего не замечал, да он и не смотрел на жену, снималботинки, искал свои тапочки и стягивал пиджак и сорочку. Любе стало тошно, ноона терпеливо ждала, пока Родислав выговорится и остановится. А он все неостанавливался, все говорил, говорил, рассказывал, как славно они посидели,какие вкусные были шашлыки, как постарели ребята, какие у них проблемы наслужбе. Люба молча ходила следом за ним, пока он переодевался и мыл руки,наливала ему чай и ждала, когда же можно будет сказать ему про Колю. НаконецРодислав умолк и бросил на нее взгляд.

– Ты что-то плохо выглядишь, Любаша. Тебе нездоровится?

Она присела рядом и постаралась говорить спокойно, не впадаяв панику или в слезы. Мужчины не любят плачущих женщин, это ей еще бабушка АннаСерафимовна объясняла. И еще она объясняла, что мужчины не любят больныхженщин, поэтому недомогания и болезни следует по возможности скрывать. И Любаскрывала. О том, что у нее язва, Родислав до сих пор не знал, впрочем, как незнали и все остальные, кроме сестры Тамары. Поэтому она не могла показать ему,какая адская боль ее мучает теперь, боль не только душевная, но и физическая:язва, как известно, не любит нервных перегрузок, и уже через несколько минутпосле звонка сына Люба начала буквально сгибаться пополам от боли. Она принялалекарство, стало чуть легче, но все равно очень больно.

– Черт! – Родислав с силой ударил кулаком поколену. – Черт! Черт! Он все-таки вляпался в какое-то дерьмо! И где еготеперь искать?

Люба опустила голову. Она чувствовала себя виноватой в том,что муж сердится.

– Я не знаю, – прошептала она, глотая слезы.

– Ладно, – Родислав заговорил спокойнее, –рано паниковать. Может быть, все обойдется, как-то образуется. Ты же знаешь,наш Колька трусоват, и это еще мягко сказано. Он просто испугался и решил, чтоза ним будут охотиться, а кому он нужен? Каким серьезным людям? Они что, невидят, с кем имеют дело? Голодранец с амбициями, вот кто наш сын. Может быть,он и наступил им на хвост, ну, они позлятся пару дней, покипят, пар выпустят –да и забудут про него. Возможно, он правильно сделал, что не стал появлятьсядома, ведь дома-то его будут искать в первую очередь. День поищут, два – иперестанут. И он вернется. Отсидится пока у кого-нибудь из приятелей. Ах,поганец, ну какой же он все-таки поганец! Ничего, Любаша, я уверен, что всеочень быстро закончится, и закончится благополучно. Давай еще чайку выпьем ипойдем спать, уже поздно.