Авантюрист - Сергей Шведов Страница 42

Сопротивляться в моем положении было бы глупо, поэтому я не стал возражать, когда у меня из-за пояса извлекли пистолет.

— А в чем дело? — вежливо полюбопытствовал я. — Мне сказали, что охрана с базы снята и вообще весь этот хлам будто бы выставлен на продажу. Я бизнесмен, ищу место под пансионат. Ландшафт мне приглянулся.

— Потом доскажешь, — коротко стриженный амбал толкнул стволом автомата мне в спину, принуждая вернуться в салон «форда», но теперь уже в качестве пассажира. За руль сел мрачноватый тип средних лет, ничем не примечательной наружности, то есть без усов, очков и бороды, но зато с глубоко посаженными острыми и неожиданно синими глазами, которыми он недружелюбно царапнул по моему лицу. Если судить по жестам, то именно он был главным в захватившей меня компании. Мне показалось, что мои похитители сильно нервничают, и уж конечно не я, скромно сидящий со связанными за спиной руками на заднем сиденье своего автомобиля, был причиной их взвинченного состояния.

«Форд», проехав не более сотни метров по асфальтированной дороге, свернул во двор сильно пострадавшего от рук вандалов кирпичного дома, пропылил мимо проржавелого остова, бывшего в далекой молодости армейским тягачом, нырнул под арку, не предусмотренную архитектором при проектировании, а возникшую, судя по всему, из-за обрушения опоры, предназначенной для прожекторов, и покатил по бетонированной площадке то ли к складу, то ли к ангару, во всяком случае, солидному сооружению, наименее пострадавшему от пролетевшей над базой рукотворной бури. Ворот в ангаре, впрочем, не было. Были только стены и крыша, скрывающие от нескромных взоров три рефрижератора, о которых мне уже рассказывал Костенко. Я по-прежнему не понимал, за каким чертом Зеленчук их сюда загнал. Ну пылил бы себе и пылил по дороге, не гаишников же он, в конце концов, испугался.

Мне показалось, что я узнал «ауди», которая скромной мышкой притулилась у заднего колеса огромной фуры. Это была машина Чуева-младшего, и оставалось только узнать, как она здесь очутилась.

Меня ввели в небольшое помещение, довольно пристойно для этих заброшенных мест обставленное. Стол, хотя и сильно обшарпанный, и несколько кресел, тоже отнюдь не новых, в которых сидели очень хорошо известные мне люди. А именно: Михаил Семенович Зеленчук, экипированный по-походному, то есть в американской джинсе, Верочка в платье, которое, по-моему, одинаково годилось для званого раута и для повседневной носки, и Витька Чуев, которого я никак не чаял здесь встретить. Этот был почему-то в смокинге, хотя и с опухшей с жуткого похмелья физиономией.

— Я удивлен, Михаил Семенович. Мне позвонила сотрудница. Я, естественно, как рыцарь и джентльмен откликнулся на ее зов. И вдруг такой конфуз. Вы не могли бы развязать мне руки?

— Развяжите, — коротко бросил синеглазому мужчине средних лет Зеленчук.

Силы Зеленчука, кстати, были не столь уж велики, во всяком случае, я насчитал шестерых бойцов. Этого было бы вполне достаточно, чтобы перегнать рефрижераторы, груженные, скажем, мясом, из одного конца страны в другой. Проблема Михаила Семеновича была в том, что перевозил он не мясо.

— В чем дело, господин Зеленчук? Почему такое недружественное отношение к союзнику? Я прибыл сюда, чтобы получить причитающуюся мне долю.

Столичный гость криво улыбнулся. Вид у него был предельно усталый. Сказывались бессонная ночь и нервное напряжение. Да и трудно остаться невозмутимым, сидючи на миллиардах, которые бяки в любую минуту готовы вырвать из-под вашей задницы. Холеное лицо Зеленчука смотрелось сейчас просто обрюзгшим, мешки под глазами указывали на то, что Михаил Семенович переоценил свои силы. В его годы подобные операции, требующие большой психологической устойчивости, чреваты сердечными проблемами и острыми гипертоническими кризами. Как врач, хоть и недипломированный, я бы прописал этому человеку покой и только покой.

— Вы меня считаете идиотом или хотите, чтобы идиотом я считал вас?

— А как вам удобнее, Михаил Семенович? — вежливо полюбопытствовал я. — Разумеется, мы в курсе, что Гога, пытавшийся нас убить, действовал по вашему указанию. Мир его праху, верный, судя по всему, был человек, хотя и недостаточно квалифицированный специалист в своей области. Однако мы готовы все списать на издержки большой игры. Но это, конечно, только в том случае, если проигравший нам заплатит.

Лицо Зеленчука побагровело. По-моему, он расценил мое поведение как наглое и, надо признать, у него были основания для такого суждения. Расположившиеся за моей спиной три богатыря в камуфлированных штанах и с автоматами Калашникова глухо заворчали. Я истолковал их утробный рык как выражение скорби по безвременно ушедшему в мир иной киллеру Гоге. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять всю рискованность избранной мною линии поведения.

К сожалению, в создавшейся ситуации наглость была моим единственным оружием. Я бессовестно блефовал, но что мне оставалось делать, если на руках у меня не было ни единой стоящей карты, а на кону были жизни трех человек, в том числе и моя собственная. Правда, я мог рассчитывать на джокера, если он, конечно, не запоздает с приходом.

— Вы меня шантажируете, Феликс?

— Вы проницательный человек, Михаил Семенович. Кстати, ваш хороший знакомый господин Красильников чрезвычайно на вас обижен. Он ведь считал вас партнером. И теперь Лев Константинович горит жаждой мести. Мне с трудом удалось уговорить его подождать. Запросы наши скромные, господин Зеленчук: десять миллионов долларов нас вполне бы устроили.

— А пуля бы тебя устроила, гаденыш? — зло прошипел за моей спиной синеглазый.

Вопрос был чисто риторическим, и отвечать на него я не стал. Зато 3 еленчук отнесся к моей претензии совершенно спокойно. Это, разумеется, не означало, что он согласен платить. Просто и мой приезд на заброшенную базу, и мое поведение подтверждали вполне устраивающую Михаила Семеновича версию, что Верочка работает на меня, а не на Веневитинова. Ни меня, ни Красильникова Зеленчук всерьез не опасался. Мы, конечно, могли распустить языки, но под рукой у Михаила Семеновича было масса способов, чтобы сделать наше поведение управляемым, а запросы более скромными.

— Как вы узнали, что мы находимся на базе?

— Мне позвонила Верочка. Я действительно поручил ей присматривать за Чуевым-старшим и за вами, Михаил Семенович. У меня были кое-какие подозрения на ваш счет. Но Роману Владимировичу удалось в какой-то момент сбить меня со следа.

— А Чуев-младший?

— Его привезли сюда в качестве багажа. Вы же видите, в каком он виде.

Зеленчук брезгливо покосился на Витьку и пожал плечами: судя по всему, осуждал непутевого отпрыска даровитого отца. Вид страдающего похмельным синдромом Чуева-младшего как нельзя более подтверждал мою версию о негодности подобного субъекта к серьезной оперативной работе. Похоже, Витька действительно допился до невменяемого состояния, а у Верочки, видимо, не было ни времени, ни сил, чтобы доставить пропойцу на квартиру. Каких-либо сомнений в непричастности Витьки к разворачивающимся событиям не было ни у меня, ни у Зеленчука. Конечно, талантливый агент может сыграть роль в стельку пьяного мужика, но никакого таланта, ни врожденного, ни приобретенного, не хватит, чтобы изобразить похмельное состояние очнувшегося после страшного ночного загула человека. Здесь музы молчат, и слово берет физиология.