Крутой мэн и железная леди - Елена Арсеньева Страница 41

– Конечно, вы можете сказать, что это все чепуха на постноммасле, – перебил ее мысли Григорий Орлов. – И что не из-за чего заводиться, разписьмо не мне. Но ведь речь идет о преступлении! О покушении на убийство! Ашантаж – это ведь тоже преступление! А еще я знаете, почему завелся? Потому чтоне первый раз эта путаница с именами получается! Вот слушайте! Был я в «Гудке»примерно месяц или два назад. И один мой приятель пришел с дамой – ну, знаете,– Григорий окинул оценивающим взором Алёну и почему-то снова покраснел так, чтовсе его веснушки растворились в красных волнах, приливших к щекам, – из техдам, которые предпочитают молодых. Но она такая какая-то… слишком многокосметики, и денег, чувствуется, тоже очень много…

«Кажется, в его восприятии одно непременно связано с другим,– внутренне хохотнула Алёна. – А я практически не употребляю косметики… Может,начать, наконец?»

– А мои друзья просто обожают над моим отчествомприкалываться, – продолжал Григорий, – и всегда меня представляют поимени-отчеству. Да я не возражаю, пусть веселятся, – добродушно махнул онрукой. – Но когда приятель в тот раз сказал: вот это, мол, Григорий МодестовичОрлов, его дама стала такая оживленная, так заюлила, так заиграла со мнойглазками, что мой приятель даже загрустил. Какая, говорит эта дама,необыкновенная встреча! Мне о вас столько рассказывали… и называет какие-тоженские имена, которые я вообще впервые слышу. Еще хорошо, что моей Катеринырядом не было, а то… – Григорий чуть ли не с ужасом покачал головой. – Ну ивот, эта дама дальше говорит: я вас тоже видела один раз, вы на мня произвелинеизгладимое впечатление в этой вашей кошмарной маске… Тут я подумал, что даматак шутит. Понимаете, кто мое имя ни услышит, тот непременно что-нибудь ляпнетпро того, про настоящего Орлова.

– В том числе и я, – кивнула Алёна.

– Ну да, в том числе и вы, – кивнул в ответ Григорий Орлов.– Или спросит, не потомок ли я… Или насчет Екатерины II что-нибудь вмажет,особенно если узнает, что мою девушку Катей зовут. Я уже привык и самотшучиваюсь в том же духе. Ну, я и подумал, что дама тоже на того Орлованамекает. И говорю ей, мол, в маскераде не был последние пару столетий, это какминимум. А то и больше. А она, этак со смешочком: ну что вы, что вы, я виделавас не далее как пару месяцев назад в «Барбарисе». Я сначала не сообразил, чтоэто такое, «Барбарис», – смешное какое-то название, как конфетка. Потом понял,что это ресторан. Я, говорит та дама, была с приятельницей, которая давняя вашапоклонница. Она так мечтала, так мечтала, что вы составите ей компанию, но… выпредпочли суровое мужское общество! Представляете?! – Григорий перевел дух. – Итакую рожу скорчила при этом, словно на какую-то пакость намекала. Суровоемужское общество! Не будь она женщина, не будь она тогда с моим другом, я бы ейвыдал…

– Ну, она вас с кем-то перепутала, это же ясно, – сказалаАлёна. – С каким-то вашим тезкой.

– Конечно, я так и подумал, – согласился Григорий. – Ладно,кое-как от нее отвязался, кое-как ей внушил, что я другой Орлов, не тот. А онаговорит так обиженно: ну вот, а Жанна меня уверяла, что вы уникум! Я ничего непонял, но вспомнил, как однажды мне звонила какая-то барышня, хихикала,называла Нарциссом, чушь какую-то порола… Я с ней сначала похохмил, потом говорю:вы номером ошиблись! Она: этот номер мне в справочной дали. Вы ведь – ГригорийМодестович Орлов? Я говорю – да, но, наверное, не тот, который вам нужен.Еле-еле ее убедил не звонить больше по этому номеру: а вдруг Катя трубкувозьмет?!

У него сделалось такое смешное, такое детски испуганноевыражение лица, которое восхитило бы Алёну, обожавшую всякие такиефизиогномические приколы, порою яснее всяких слов и даже поступков дающиепредставление об отношениях людей, однако сейчас ей было не до того.

Жанна? Нарцисс? «Барбарис»? Очень любопытно… «Барбарис»… всамом деле, в пору Алёниного детства были такие «сосательные» конфетки, оченьвкусные. Были они и в пору детства Григория Модестовича, и теперь ещесуществуют, пусть даже и в других фантиках, чем прежде. Есть вечные ценности, икак же это здорово! А еще «Барбарисом» зовется ночной клуб, в которомдиректорствует хорошо знакомая Алёне Жанна Сергеевна, и в этом клубе выступаетстриптизер по имени Нарцисс, он же – «Робкий монстр», он же – «Пионер – всемребятам пример» et cetera. «Кривляка», как непочтительно назвал его шантажист.

Ну точно! Жанна же называла фамилию этого кривляки! Орлов! Иеще сказала: «Он не Орлов, а Ослов!» Это было в тот жуткий вечер, когда они сВладом…

– Ну вот, я, конечно, обо всем об этом забыл, – перебил еемысли рыжий Орлов, – о том звонке и о той дамочке. Но теперь, после этогописьма… Опять путаница, вы понимаете? Опять меня перепутали с тем же самымпарнем! И я хотел его найти, ведь у него серьезные проблемы.

– Ну да, в самом деле – серьезные. Он вроде бы кого-томочканул, – сказала Алёна. – Вы что решили-то сделать, я не поняла? Оказатьпомощь следствию или наоборот?

– Да ничего я не решил, – уныло сообщил Григорий Орлов. –Может, мне это письмо нужно в милицию отнести? Но вы понимаете… Оно так гнуснонаписано! Этот шантажист – такая, кажется, сволочь! Так и видишь его мерзкую,хитрую, ехидную рожу с маленькими глазками!

С этим Алёна согласилась бы на все сто, когда б негнездилось в глубине души некое сомнение, что глазки у шантажиста отнюдь немаленькие и вовсе не столь уж бесцветные, вот уж нет!.. Но она отогналапакостные мысли и спросила:

– Ну а у Жанны-то вы что делали?

– Как что? – удивился Григорий ее непонятливости. – Искалэтого парня, Орлова. А она говорит, что у нее нет никаких его координат, кромеэлектронного адреса. Пожалуйста, говорит, если хотите – дам. А зачем мнеэлектронный адрес? У меня и компьютера-то нет. Спросил телефон – не говорит.Мол, он просил никому не давать номер.

– А вы ей про письмо рассказали? – с любопытством спросилаАлёна.

– Сказал, что пришло письмо, но не показал. Я его вообщедаже Кате не показал, только вам.

Алёна молча приложила руку к груди в знак признательности заособое доверие.

– Жанна Сергеевна просила письмо оставить, мол, она самапередаст его тому Орлову, но я не стал оставлять. Мне показалось… – У Григориясделался сконфуженный вид. – Мне показалось, она его непременно прочитает. Атам все-таки… Ну, это не то письмо, которое можно читать всем. Может, там ивправду речь идет о жизни и смерти!

Алёна даже головой покачала. Ну надо же, а? Принимала этогопарня за вульгарного шантажиста, а он оказался просто образцом рыцарскихкачеств! Повезло Кате Савельевой, однако!

– Да… – протянула она. – И что же вы теперь будете делать сэтим письмом?