Охота на вампиров - Елена Топильская Страница 41

На следующее утро, когда я в холле ожидала прибытия оргкомитета конференции, меня подозвал портье и вручил факс с результатами клинического анализа крови из трупа неустановленного мужчины, смерть которого наступила от повреждений внутренних органов осиновым колом. Я с трудом, опасаясь, что буду растерзана коронерами, не дойдя до конференц-зала, всунула бумаги женщине-коронеру, и самоустранилась. Им я была уже не нужна, они заловили переводчицу и заставили ее переводить клинический анализ крови прямо с листа в холле гостиницы. Я ей не позавидовала.

Вечером после конференции я проигнорировала фуршет, предварительно извинившись перед организаторами, и утащила Хрюндика искать музей Шерлока Холмса. Поскольку мокрый снег усилился, и ветер задул, ребенок восторга не выказал и пытался, доказать мне, что все, что меня интересует, я уже видела в фильме режиссера Масленникова с Ливановым в главной роли. Но я все равно потащила его по Оксфорд-стрит, исходя из плана, на котором Бейкер-стрит образовывала с вышеупомянутой стрит перекресток. Бодрым шагом мы прошли до самого конца немаленькую Оксфорд-стрит, старательно изучая надписи на перекрестках.

Наконец Оксфорд-стрит кончилась. А Бейкер-стрит, между тем, не было и в помине.

Ситуация осложнилась тем, что ребенок нашел по крайней мере три магазина спортивных товаров, где продавались “клевые футболки и всякие прибамбасы для скей-тов и сноубордов”. Я была неумолима — шопинг только после музея. Ребенок тащился за мной, ныл и канючил, попутно выясняя у прохожих, как попасть на Бейкер-стрит. Прохожие испуганно от нас шарахались.

У кого логично спрашивать дорогу, по нашим, российским меркам? У продавцов мороженого и газет. Но явные гастарбайтеры неанглийского происхождения даже не понимали, чего мы от них хотим, и прятались за свои лотки.

Не увенчалась успехом попытка узнать дорогу у полисменов. Женщина-полисмен в смешном черно-зеленом котелке разъяснила нам, правда, вполне вежливо, что она понятия не имеет, где находится Бейкер-стрит и какое значение эта стрит имеет в контексте культурного Лондона, и не стремится узнать, поскольку ее обязанность — охранять порядок на улице.

Нас выручил пожилой дядька, явно из аборигенов, который сразу предупредил, что про Бейкер-стрит слышал, но кто такой Шерлок Холмс, не знает и знать не хочет. И показал нам Бейкер-стрит, которая на перекрестке значилась как Орчард, а потом, метров через двести, плавно переходила в нужную нам Бейкер.

К этому моменту Гошка разнылся всерьез, с его бейсболки капала вода, и он явно проголодался, но я уговаривала его потерпеть еще какую-то пару часиков, мы найдем музей Шерлока Холмса, посмотрим на его закрытые к тому времени двери и пойдем в спортивный магазин…

— Ага, который уже тоже будет закрыт! И я его не найду, и прибамбасы кончатся, — хныкал Хрюндик.

Спрашивать дорогу у местных жителей мы уже зареклись. К счастью, на нашу живописную группу обратил внимание японский турист, увешанный фотосъемочной техникой. Он утер нос Хрюндику одноразовым носовым платком и досконально разобъяснил, как пройти на Бейкер-стрит, 221-б, где находится музей-квартира всемирно известного сыщика.

Не прошло и сорока минут, как мы с Хрюндиком входили в теплый и сухой магазин при музее, который грамотно располагался так, что войти в экспозицию и выйти из нее можно было только через торговый зал. Накупив всяких безделушек с портретами Холмса и мысленно распрощавшись с последними лоскутками от свадебного туалета, на которые уже не хватало денег, я потащила сына в достоверную лондонскую меблирашку конца девятнадцатого века, как это явствовало из музейного проспекта.

Да, на это стоило посмотреть. Узенькая лестница, по которой с трудом втаскивался наверх мой худосочный ребенок, а что уж там говорить о высоком и физически крепком сыщике! Крошечные гостиная, столовая и спальня, на фоне которых наши убогие хрущевки покажутся хоромами; игрушечная мебель! А если бы Холмс сел у камина, вытянув ноги, то Ватсону в этом помещении делать было уже нечего.

Из музея я вышла вполне примиренная с жизнью. Я впитала аромат атмосферы жилища любимого литературного персонажа, вдохновилась его работоспособностью, подумав, что если он в этом курятнике, выполнявшем роли его квартиры и офиса одновременно, мог находить радость в работе, то мне просто грех жаловаться в имеющихся у меня поистине царских-условиях.

Хрюндик мой устал значительно раньше меня, и пока я еще наслаждалась виртуальным общением с мистером Холмсом, он отправился вниз, в магазин, посидеть и передохнуть, предусмотрительно прихватив мой мобильный телефон — поиграть в “змейку”.

Когда я спустилась с верхних этажей, из меблированной квартиры, ребенок протянул мне мой телефон с сообщением, что звонил дядя Леша Горчаков.

Скрепя сердце и переживая из-за высоких расценок на роуминг, я набрала Лешкин номер. Не успела я представиться, как дядя Леша Горчаков завопил дурным голосом в трубку:

— Машка-а! Тут Бендеря сам пришел!

— Куда он пришел? — испугалась я, не успев еще отойти мыслями от девятнадцатого века, когда человечество еще не в полной мере было знакомо с дактилоскопией и судебной медициной; приходилось рассчитывать только на чистосердечное признание.

— Он сам! Пришел! В милицию! — вопил Горчаков в состоянии крайнего возбуждения. — Но он оказался не Бендерей! То есть Бендерей, но не мертвым!

У меня тихо начал заходить ум за разум. Бендеря, то есть не Бендеря, то есть не мертвый… И главное, сам пришел…

— Горчаков, ты объясни толком, — разозлилась я, главным образом — на дорогой роуминг. И Лешка успокоился и стал объяснять.

Оказывается, после моего отъезда в убойный отдел нашего РУВД стал рваться какой-то коренастый мужичок, утверждая, что он может рассказать много интересного про вампиров. Любезный дежурный, бдительно охраняющий покой оперов от всякого рода психов и надоедливых посетителей, трижды выпроваживал непрошеного гостя, пока тот не упомянул всуе пострадавшего в морге криминалиста. Только после этого дежурный разрешил визитеру пройти в убойный отдел, и на всякий случай позвонил Мигулько, предупредил, что к нему идет болтливый урод, не пустить которого он, дежурный, к сожалению, не может. Услышав, в чем дело, Мигулько заорал на дежурного и орал ровно три минуты исключительно нецензурной бранью.

Пришедший господин не произвел впечатления психа; наоборот, он выглядел как самый здравомыслящий налогоплательщик, и предъявил Косте Мигулько паспорт покойного Бендери, с фотографии в котором смотрело его собственное круглое лицо.

В этом месте рассказа я открыла рот, чтобы уточнить у Горчакова свою догадку, которая уже давно брезжила у меня в голове, но окончательно оформилась только сейчас: это был близкий родственник покойного Бендери, скорее всего — брат, вот чем объясняется их невероятное сходство.

Горчаков быстро, проглатывая слова — тоже экономя мои денежки, постарался довести до моего сведения, что это действительно был младший брат соседа Нинки и старика Макарыча. Но дальнейшие события описывать отказался, мотивируя экономическими причинами.