У метро, у «Сокола» - Вячеслав Курицын Страница 41

– Второй раз за десять дней, вы что о себе думаете? – Панасенко глядел презрительно, брыли жили отдельной жизнью, ходили ходуном. – Не смогли ничего лучше придумать? Нашли что-нибудь? Ни мычите, ни телитесь.

Плюхнулся на стул. Гога Пирамидин дождался, пока Панасенко появится в Калинине у своей «Волги», проследовал за ним до Москвы, а уж в Москве задержал по согласованию с начальством в лице Жунева.

– Скажи, Панасенко, отчего ты нам не сообщил, что у Нины Ивановны Ширшиковой есть садовый участок в товариществе «Путь вперед»?

– А чего это я должен все тебе сообщать? – быстро ответил Панасенко. Потом стал говорить помедленнее. – Да, есть такой участок. Перейдет ко мне. Ценности он вместе с домиком копеек на сорок. Но и лишним не будет.

– А когда вы были в последний раз в упомянутом домике? – спросил Покровский.

Панасенко не торопился с ответом.

– Ну? – повысил голос Жунев.

– Баранки гну. Был я…

Хотел, возможно, сказать, что был давно и точно не помнит. Но человек умный.

– Вчера заезжал, – сказал Панасенко. – Тетя Нина там в тайнике кое-какие украшения хранила, был у нее такой бзик. Только я и знал. А сейчас думаю, пора достать. Хотя ценности невысокой, – сказал Панасенко.

– А почему вы не на своей машине поехали? – спросил Покровский.

– Надоела, – сказал Панасенко. – Каждый день на ней. Это как жена, сами знаете. Она, может, и хорошая, но одна и та же, надо иногда и любовнице залимонить. Взял у приятеля прокатиться.

– И где украшения?

Панасенко молча вынул из портфеля коробку от монпансье. Там действительно обнаружились золотые и серебряные цепочки и кольца, простенькие, но много. Ширпотреб-драгметалл.

– Лишними не будут, – сказал Панасенко. – А главное – память…

– Валюту ты там хранил, – сказал Жунев. – А в субботу понял, что Покровский будет по бумажкам Ширшиковой копать, и решил перепрятать. «Волга» ему, сука, надоела…

Панасенко поморщился.

– Ты чего морду корчишь, – завелся Жунев. – Сейчас, если хочешь знать, есть технология, как по микроостаткам… по микроэлементам в тайнике определить, что там доллары лежали. И покатишься по восемьдесят восьмой.

– Технология, может, и есть, – усмехнулся Панасенко. – «В жопу не лезет и не жужжит» – знаешь загадку?

Жунев и все остальные знали, конечно, эту социально-критическую и в то же время философическую загадку.

– Ждете новых бабулек? Совсем беспомощные? – наглел Панасенко.

Гоге Пирамидину такое обращение совсем не понравилось. Он встал с матерком и с явным желанием оказать на Панасенко физическое воздействие, Панасенко тоже встал, Покровский втиснулся между ними. Панасенко отступил, сказал, что человек его – тот, что в Чуксином тупике сомнительного типа в куртке видел – уже в воскресенье отчаливает на юга. И если есть ему кого предъявить…

– Предъявим, – сказал сквозь зубы Жунев.

Опять, короче, глупость вышла с Панасенко, сидели как оплеванные. Гога Пирамидин весь красный от ненависти к себе. И в Калинине упустил супостата, и сюда зря привез. И похороны боевого товарища пропустил. Поедет сейчас на могилу.

Хотелось ему на ком-нибудь или на чем-нибудь злость сорвать, роботоподобно вращал по сторонам огромной, под машинку стриженой головой. Жунев протянул ему карандаш «Конструктор», Гога Пирамидин взял карандаш и с хрустом переломил пополам.

Друзья еще огорошили Гогу вчерашней чудовищной историей про Ригу.

– Вот залупа так залупа, – обалдел Гога. – Получается, вы слышали прямо это…

Покровский кивнул. Жунев выматерился.

– Оба насмерть?

– Наши оба, и Серж, и Метла Дотла. А местных еще было вокруг пять человек, все живы. В больнице кое-кто.

– Вот ведь залупа! И просто взрыв газа? Баллон, поди, вот этой новой конструкции…

Покровский выпил вчера с Жуневым после этого ужаса по стакану коньяка, и дома стакан. И все равно не заснул, все ему казалось, что если бы он поехал в Ленинград и нашел Сержа, ритм жизни последнего как-то да сбился бы, и не попал бы он так – секунда в секунду – под взрыв баллона. Тогда, впрочем, могли погибнуть другие люди, тоже ни за хрен собачий. Покровский догадывался, что раскочегаривает в себе иной раз мнимую вину, чтобы меньше думать о ситуациях, в которых он действительно был виноват. По жизни таких достаточно накопилось.

Фридман приехал с отчетом по «Электрозаводской», провел там часть выходных. Занадворов на старушек в известные даты покушаться не мог, поскольку с полной выкладкой пьянствовал у себя дома, у соседей, во дворе, в рыгаловке на углу. Фридман пообщался со множеством обитателей района, употребил за казенный счет несколько кружек пива, говорил с дружинниками, алкоголиками и владельцами собак на поводках. Про Казанцеву, соседку Занадворова и Елизаветы Ивановны, сказал:

– Синяк у нее. Вот тут, под глазом. Говорит, споткнулась и ударилась об перила.

Покровский вздохнул.

– В линию Василия Ивановича и сестры я и сразу не верил, – сказал Покровский. – Мы и дальше их не оставим, продолжим наблюдать, но…

– Линия старушек с «Сокола» у тебя запущена, – сказал Жунев. – Вообще не изучаете их окруже-ние!

– Видишь, если этот эпизод как последний явно уже для отвода глаз…

– Да это только в твоей версии, Покровский, – сказал Гога Пирамидин.

– Представь, что смысл был в покушении на «Соколе», и оно неудачное, – сказал Жунев.

Покровский вздохнул.

Глупо главное убийство совершать в третью очередь. Вдруг что изменится, а ты двоих зря уложил. Ладно, Чебурашка старушек не считает, но ведь логично скорее решить основной вопрос…

Ладно, Покровский действительно обещал Жуневу не бросать другие линии. Досье на дочку старушки номер пять Настя Кох подготовила, Покровский с ним ознакомился. Такое досье, что подозревать дочку глупо. Договорились, что Покровский все же ей позвонит, да хоть сегодня попробует, хотя и уверен, что это пустая трата времени.