Берлинское кольцо - Леонид Николаев Страница 40

– Ну а ценности на сорок тысяч марок? – поинтересовался полковник.

– Они тоже исчезли… Бесследно. Мне кажется, что именно из-за них погиб унтерштурмфюрер.

– Убийство с целью ограбления, так надо понимать?

– Видимо… Хотя я просила его не держать ценности при себе, спрятать где-нибудь в надежном месте. Он обещал. Мне показалось почему-то, что это место – поляна… И я сделала зарубку на сосне.

– И вернулись к ней спустя четверть века.

Найгоф грустно улыбнулась.

– Раньше не могла…

– И не пытались?

– Вы наивный человек, господин полковник, можно ли не пытаться вернуть утерянное! Конечно, пыталась. И не раз, но отказалась от новых попыток. Поняла – это небезопасно…

– Для кого?

– Для меня… За мной следили. Однажды я увидела Ольшера, он сидел в машине и через стекло наблюдал за лесом. Было пасмурно, и я успела скрыться среди деревьев, впрочем, не уверена, что осталась незамеченной. Еще как-то наткнулась на шарфюрера, гулявшего около поляны.

– И вот теперь, – вернул полковник фрау Найгоф к настоящему, – вы снова на втором километре кольца…

Она не сказала о третьей встрече в лесу.

Это случилось уже глубокой осенью, вернее, в начале зимы, в один из туманных, похожих почти на сумерки, дней. Перед рассветом на пригороды пала густая молочная пелена и не рассеивалась до самого вечера. Машины по трассе шли настолько медленно, что Рут никак не могла добраться до второго километра. Как назло, еще попался военный транспорт и обгонять его не разрешали автоматчики. Пришлось чуть ли не ползком одолевать немалый отрезок пути. Она издергалась вконец, прежде чем увидела знакомый знак у шоссе.

Зачем она поехала в этот холодный пасмурный день в лес? Прошло больше месяца, как погиб унтерштурмфюрер, и Рут смирилась с мыслью, что потеряла вместе с ним и надежду на новый взлет с помощью тайны, тщательно оберегаемой легионером. Тайной, видимо, воспользовались другие: «шахиня» не верила слухам, будто унтерштурмфюрер убит в драке с бывшими друзьями. Пять тысяч марок – немалые деньги, ради них могли убрать двойника и не бывшие друзья. Потом, правда, выяснилось, что унтерштурмфюрера никто не выдавал и деньги, следовательно, никому не достались. Это укрепило Рут в мысли о насильственной смерти во имя овладения тайной. Все той же тайной, которую почти получила в свои руки «шахиня».

Месяц она израсходовала на попытки вернуть потерянное, и когда убедилась, что они бесплодны и к тому же опасны, принялась так же старательно и упорно вытравлять из себя всяческую надежду. Это ей удалось. Почти удалось: мало ли огорчений выпало на ее долю за последний год, и все пережиты. Пусть будет в печальной цепи еще одно. И вдруг служанка подает ей записку. Коротенькую записку в несколько слов: «Все окончилось благополучно. Необходимо встретиться. Там же». Неграмотную записку. И потому, что она была неграмотной, Рут узнала автора – унтерштурмфюрер! Что-то в этом роде и в этом стиле он сочинял однажды. И почерк тот.

Записку служанка приняла от человека в офицерской форме, лица его не увидела, так как он стоял за дверью в темноте.

Рут тотчас бросилась на улицу. Но, кроме ветра и дождя ничего не нашла. Улица и парк рядом были пустынны. Впрочем, на свидание у дома автор записки не рассчитывал. Точно сказано – «там же», значит, в лесу.

Ночью она не поехала к Потсдаму. Это было бы безрассудно, да и просто неосуществимо. Выпросила машину у мужа утром. Очень торопилась, какая-то неудержимая страстность вселилась в нее и толкала на Берлинер ринг. Она убедила себя, что унтерштурмфюрер жив и известие о его смерти всего лишь провокация, к которой прибег ради какой-то цели Ольшер. Капитан на такие вещи был большой мастер.

Уверенность жила в «шахине» до самого последнего километра шоссе, до условного дорожного знака. Лишь когда она вылезла из машины и увидела окутанный плотной мглой лес, решимость и уверенность ее поколебались. Она остановилась у обочины, чтобы оценить предстоящий шаг. Робость и даже страх внушали ей эти молчаливые, утонувшие в тумане сосны, эти утренние сумерки, что жили в чаще. Рут оглянулась, чтобы убедиться в своем одиночестве. Шоссе рядом и чуть поодаль казалось пустынным. Возможно, где-то катились машины, но далеко, и шум их не долетал до леса. Рут успокоилась: значит, никто не следит!

Она пошла. Заставила себя пойти к соснам, к тропе, что возникала сразу же за первым рядом деревьев. Унтерштурмфюрер должен был, если верить записке, ждать ее где-то вблизи дороги, как ждал обычно, хотя и не на виду, а хоронясь за соснами.

На тропе его не оказалось. Она пошла дальше, ощупывая взглядом каждую сосну и стараясь выбрать из тумана силуэт человека. Слишком большая смелость не отличала унтерштурмфюрера, поэтому следовало искать его в глубине леса, молчаливо затаившегося где-нибудь на поляне.

Трава и занесенные с края гряды листья буков намокли и теперь издавали какое-то чавканье при каждом шаге, и это был единственный звук леса. Кругом царило тяжелое, глухое безмолвие.

На поляне унтерштурмфюрера тоже не было. Рут остановилась и, придержав дыхание, вслушалась в тишину. Ей пришла в голову мысль окликнуть человека, если он таится где-то за деревьями. Но боязнь разбудить лес собственным голосом и эхом помешала сделать это. Чуткая, как зверек, стояла она на краю поляны и смотрела широко открытыми глазами в перемешанный стволами и ветвями деревьев туман.

И вдруг прозвучал, точно выстрел, голос. Негромко, но четко:

– Руки вверх!

Прозвучал сзади, из-за деревьев, совсем, кажется, близко.

Сердце у Рут упало: ловушка! Мерзкая ловушка…

– Впрочем, руки можете не поднимать, – продолжал голос. – Только не вздумайте оглядываться…

Она не успела поднять. Даже не успела сообразить, как это делается. Никогда еще не приходилось ей выполнять подобные приказы. И теперь, сдвинув ладони в карманах пальто, чтобы вынуть их, Рут почувствовала какой-то унизительный стыд. Словно собаку, слова понуждали ее подчиниться хозяину. Наверное, она не смогла бы поднять руки. Хорошо, что голос изменил ужасное условие. Не оглядываться проще. Это не тронет самолюбие, она будет зло смотреть впереди себя, будет кусать губы от отчаяния и думать. Думать, как найти выход из ловушки.

– Выполнение этого условия обязательно, – напомнил голос. – О последствиях предупреждать, полагаю, излишне. Вы поняли меня?

– Да, – сказала она, но услышала какой-то глухой хрип. Рут откашлялась и повторила: – Да…

– Второе условие, – торопился голос. – На вопросы отвечать точно и коротко.

Как вести себя в таких случаях, она не знала, поэтому избрала молчание.

– Вы слышите меня?

– Да, да… Здесь, кажется, не играет музыка и нас всего двое, – зло буркнула она.

– Пока двое… – на что-то намекая, подтвердил голос. – Итак, первый вопрос. – Последовала пауза, словно незнакомец, спрятавшийся за деревьями, раздумывал, что именно спросить или как спросить, или хотел подготовить допрашиваемую к испытанию. – Что говорил вам унтерштурмфюрер?