Сестра моя – смерть - Надежда и Николай Зорины Страница 40

Все эти дни провела в жутком страхе, а сегодня утром решилась попросить помощи и защиты у Алены Озерской. Об отношениях Алены с отцом и мужем Евгения ничего не знала и думала, что, если та замолвит за нее словечко, такие богатые и влиятельные (на ее взгляд) люди смогут ей помочь.

Финал трагедии произошел у Андрея на глазах. Судя по всему, Евгения не успела ничего рассказать Озерской. Видимо, за ней следили. А может, приставили Пельмана, он и стукнул, что Евгения едет в город таким-то рейсовым автобусом.

Но кто мог за всем этим стоять? Судя по всему, иностранец и тот, другой человек – из разных коалиций. Иностранец, возможно, действительно отец ребенка Икониной. А второй?…

Евгения написала письмо Алене, рассказала о подмене и, возможно, о деятельности роддома в целом. Но письмо послала по адресу, по которому Озерская была прописана. Прописана она у мужа, с которым не живет уже полгода. Значит… Значит, письмо не получила, попало оно в руки к Валерию. Тот, второй, который терроризировал Евгению, – очевидно, муж Алены. Опять все сходится на нем!

Андрей с искренней теплотой пожал руку Аристову: такого кладезя полезной информации он никак не ожидал найти в этом пьяном, дрожащем от страха мужичке. Посоветовал вести себя осторожно, не вступать ни с кем ни в какие откровенные разговоры, а в качестве компенсации морального ущерба презентовал бутылку «Гжелки».

На подозрительный роддом он решил натравить Бородина – пусть милиция здесь разбирается, а заодно и постарается уберечь Аристова от негативных воздействий мафии социалистического прошлого, – а сам отправился к Веньке.

* * *

Вениамин Балаклав, а попросту Венька, был информационной палочкой-выручалочкой Андрея, дорогостоящей, но зато весьма эффективной. Для него не существовало никаких секретных баз, никаких закрытых доступов. «Если информация есть в Сети, значит, она есть у меня», – хвастливо говорил Венька. Имелось у Вениамина и еще одно бесценное качество: он почти всегда был дома. Работал преимущественно по ночам, днем отсыпался. Сейчас, в восьмом часу вечера, когда приехал Андрей, для него было самое начало рабочего дня.

Балаклав встретил его с какой-то неправдоподобно большой кружкой в руке.

– Привет! – бодро поприветствовал Андрея и отхлебнул из кружки. Поймав заинтересованный взгляд, с гордостью объяснил: – Подарок благодарного клиента, вернее, клиентки. Вмещает семьсот грамм. К ней еще и специальный коврик прилагается, с подогревом. Удобная вещь! Ставишь на коврик, и у тебя постоянно горячий кофе. Германия. Высший класс.

– Ага, высший класс, лучше не бывает, – засмеялся Андрей – к чудесам технического прогресса он был равнодушен. – А мои клиенты и клиентки мне, кроме проблем, ничего не презентуют. Ни тебе чашек с ковриками, ни самоваров с термосами. Еще счастье, если трупом не одарят.

– А что, опять все так плохо? – Венька с сочувствием посмотрел на Андрея.

– Как сказать. – Андрей неопределенно повел головой. – В общем, я к тебе опять с просьбой. Мне нужна информация о Зое Федоровне Икониной. Двадцать лет назад она была прописана в нашем городе, где сейчас, не знаю. Сможешь помочь?

– Ну, – Вениамин горделиво выпятил грудь, – если информация есть в Сети…

– Да, да, я знаю.

– Тогда присядь. – Венька кивнул на заваленное журналами и газетами кресло. – Можешь прессу почитать. Как ты говоришь, Иконина? Зоя Федоровна?

Андрей кивнул и принялся разбирать газетно-журнальные завалы, чтобы расчистить себе место. Вениамин сразу сел за компьютер и с большим воодушевлением включился в работу, из чего Андрей вывел, что наличность у него в полном дефиците.

Кресло было огромным, как Вениаминова чашка, – мини-диван, а не кресло – и таким усыпляющее мягким, что, как только он туда опустился, почувствовал, до какой степени устал. Глаза стали сами собой закрываться, мысли вдруг разбежались, остались одни образы: Аристов тянется дрожащей рукой к бутылке, но почему-то никак не может дотянуться, Евгения берет под руку Алену Озерскую, но тут же падает как подкошенная, у светлогорского киоска «Роспечать» собирается толпа – привезли свежую прессу… «Надо бы позвонить Насте, – уже совсем засыпая, подумал Андрей, – предупредить, что задержусь», – но с места не сдвинулся.

– Вставайте, граф, рассвет уже полощется! – гаркнули вдруг над ухом. Андрей открыл глаза – перед ним стоял компьютерный проныра Венька и довольно бесцеремонно тряс его за плечо.

– Черт! Как это я?… – Андрей испуганно вскочил. – Который час?

– Скоро десять.

– Утра?! – Он в ужасе заметался глазами по комнате, с перепугу, что так проспал, и спросонья никак не мог отыскать окно.

– Вечера! – Венька засмеялся.

– А что же ты… рассвет?

– Это я так, образно. Кофе хочешь?

– Фу, черт! Как ты меня напугал! – Андрей снова опустился в кресло. – Кофе хочу.

– Ну, идем тогда на кухню, заодно перекурим.

Вениамин включил электрический чайник, достал из шкафа банку «Нескафе», придвинул к Андрею чашку и сахарницу.

– Самообслуживайся!

– Как наши дела? – Никитин соорудил кофейный напиток. – Нарыл что-нибудь?

– А то! Только информации не так чтобы очень много, да и ничего интересного. Сейчас!

Вениамин поставил на стол свою бездонную кружку, с которой, видимо, так и не расставался все это время, как обжора младенец с молочной бутылочкой, сходил в комнату и принес распечатку.

– Вот, тут у меня все досье. Итак, Зоя Федоровна Иконина, сорок пять лет, проживает на улице Февральской, в доме тридцать семь – не знаю, где в нашем городе Февральская, никогда даже не слышал о такой. Иконина – фамилия по мужу, в девичестве – Решетова. Пробыла замужем недолго, меньше года, потом развелась. Имеется дочь двадцати лет, Любовь Романовна Иконина.

– Любовь?! Интересно! О муже Зои есть какие-то сведения?

– Да почти никаких. Роман Михайлович Иконин, сорок семь лет, после развода женился вторично, причем сразу, меньше чем через месяц – как это ему удалось? В апреле того же года отбыл во Францию.

– Отбыл во Францию? Иностранец, значит? Ну, это уже совсем интересно. А когда они развелись?

– Десятого февраля восемьдесят пятого года.

– То есть получается… – Андрей подсчитал в уме. – Он уехал за четыре месяца до рождения дочери. В марте Иконин женился вторично и отбыл во Францию, значит, если отношения с прежней женой не поддерживал, ребенка своего не видел. А теперь вот решил увидеть. В принципе ничего противозаконного нет. Вот только вопрос, встретился ли он с ней. Александре она ничего такого не рассказывала.

– О чем это ты? – Вениамин с удивлением на него уставился.

– Да так, пытаюсь логически мыслить.

– И как, получается?

– Не знаю еще. Слушай, а ты не мог бы пробить, жива Любовь Иконина или нет. Не знаю, как быстрее, по ментовской базе или через ЗАГС.