Паруса «Надежды». Морской дневник сухопутного человека - Александр Рыбин Страница 40

В кают-компании обычно всё было чинно и благородно. Обед — дело святое. Во главе стола — капитан, по правую руку — старпом, по левую — старший механик, далее — старший преподаватель Лев Рудольфович Олейников, главное учебное око на корабле. Лев Рудольфович имел вид несколько потертый, носил очки в старомодной оправе и напоминал скорее еврея-скорняка, чем кандидата математических наук. Несмотря на несколько непрезентабельный вид, он пользовался и в университете, и на корабле непререкаемым авторитетом. Как многие, кто имеет отношение к точным наукам, он был неряшлив, весь засыпан сигаретным пеплом и пожизненно имел в учетной карточке отметку — «холост». Университет, курсанты и море для него были всё, это заменяло ему все другие радости в жизни. Хотя была у него еще одна страсть, которая сидела напротив него, по другую сторону обеденного стола, — это преподаватель английского Светлана Анатольевна Тузикова, с которой у него был продолжительный морской роман. Они всегда так «умело» шифровались, что об их связи не знала только бизань-мачта. Хотя и Льву Рудольфовичу, и Светлане Анатольевне было уже за пятьдесят, но вели они себя как дети. Романтические отношения у них продолжались уже более двадцати лет и всё никак не перерастали во что-то большее. Впрочем, на них уже никто не обращал внимания. Что называется, совет им да любовь!

Дальше по нисходящей за столом сидели третий помощник, преподаватели и другая корабельная элита пожиже. Такая, напри мер, как прикомандированный к судну корреспондент Сечин Илья Сергеевич.

Принимали пищу обычно не особо общаясь между собой, перебрасываясь иногда несколькими малозначащими фразами. Официантка убирала грязные приборы, приносила тарелки со вторым и зорко следила за тем, чтобы никто не остался необслуженным.

В тот приснопамятный день, когда Илья спустился с верхней палубы и вошел в кают-компанию, респектабельная атмосфера была нарушена. Капитан держал какую-то бумагу в одной руке, в другой у него была вилка, и время от времени он довольно опасно жестикулировал ею.

Оказалось, что получен приказ изменить маршрут следования фрегата. Теперь он после Задара не идет в Бизерту, не спешит через Атлантику к Панамскому каналу, а направляется в сторону Египта, где ему предстоит пройти через Суэцкий канал и Красное море и войти в воды Индийского океана.

Получение приказа на изменение маршрута было до того странным, что капитан Синицын, обычно спокойный и даже несколько флегматичный, сначала, как показалось всем, пожалуй, чуть вышел из себя, повысил голос, но быстро взял себя в руки.

Капитан многозначительно оглядел всех присутствующих:

— Индийский океан, несколько ухудшит наше положение… Особенно на начальном этапе. В первую очередь меня тревожит Аденский залив. Обстановка там, между прочим, не очень спокойная. Сейчас в управлении срочно прорабатывают маршрут в связи с новыми реалиями и возможными заходами в порты. На данный момент подтверждение получено от порта Сингапура. Теперь, после Задара, сойдем на берег, скорее всего, только в Сингапуре. А это сорок пять суток в море. Ничего дополнительно сообщить не могу. Пока. — И он как-то странно посмотрел на Илью. Или ему это показалось.

Оказалось, красноречивый взгляд Синицына был не зря направлен в сторону Ильи. После трапезы, проходя мимо, он попросил его заглянуть к нему в каюту.

— Ты вот что, товарищ корреспондент, скажи мне: ты еще что-то пишешь помимо того, что мы отправляем на сайт университета?

— Это я так, для себя. Путевые наблюдения, — встревожился Илья, не очень понимая, что капитан имеет в виду.

И ругнулся про себя: «Что-то ты, парнишка, нервничаешь, как будто тебя застали за каким-то неприличным занятием. Веди себя спокойнее и уравновешеннее».

— Для себя ли? — переспросил, улыбнувшись доброй и открытой, почти детской улыбкой капитан. — А я просто хотел тебе тему подбросить. Для твоих путевых заметок.

Сечин сразу сделал стойку, как охотничья собака, тут же повернувшись и чуть подавшись вперед всем телом к капитану. Но при этом все же попытался сдержать свои эмоции.

— Буду признателен, если поделитесь…

Синицын бросил изучающий взгляд на Илью, будто еще раздумывая, говорить с ним по существу или нет.

— Тогда присаживайся к столу, — предложил он, после того как включил ноутбук. — Слышал ли ты что-нибудь про библиотеку Шнеерсона? Она находится в Москве, в государственной библиотеке. Что я тебе рассказываю, тут мне по электронке вот что прислали… — Капитан подвинул к Илье ноутбук, приглашая его ознакомиться с материалами. — Открой папку «Шнеерсон».

Илья поводил курсором по рабочему столу монитора, пока, наконец, не наткнулся среди целого стада папок на нужную. В папке было несколько файлов.

Библиотека собиралась с XVIII века в местечке Любавичи Могилевской губернии. Во время Первой мировой войны любавичский ребе Йосеф Шнеерсон перевез ее Москву, где после революции 1917 года она была национализирована. Книги поступи ли в библиотеку Румянцевского музея, а затем — в библиотеку имени Ленина, нынешнюю РГБ. Она насчитывает около 12 тысяч книг. Любавичские хасиды с 80-х годов настаивают на передаче им национализированной большевиками коллекции.

Американская сторона считает, что коллекция книг должна перейти хасидам из США. В январе 2013 года федеральный суд Вашингтона постановил передать оставшиеся в фондах РГБ книги библиотеки Шнеерсона последователям ребе. За каждый день неисполнения судебного акта российскую сторону обязали выплачивать по 50 тысяч долларов.

Илья недоумевающе оторвал взгляд от экрана.

— Какое это имеет отношение к нам? — спросил он у капитана.

— Оказывается, самое прямое. К нам поступила закрытая информация, что при заходе в любой американский порт нашу «Надежду» арестуют. Готовится самая настоящая провокация. А мы, как ты знаешь, должны были посетить с дружеским визитом Сан-Франциско.

— Хорошо, хоть мы это узнали сейчас, а не в Атлантике.

— Это проблема не сегодняшнего дня и даже не вчерашнего, как ты читал. Просто именно сейчас кто-то решил устроить грандиозный скандал. А представляешь, учебное судно арестовывают в порту! Сотня курсантов на борту конфискованного судна, плачущие родители во Владивостоке. Всё это снимают на ТВ, приправляют соусом, что русские не отдают хасидам принадлежащие им раритеты. Очередное вдалбливание в головы простых людей, что Россия — это исчадие ада.

— Это же ненормально!

— Это нормально, — жестко перебил его капитан. — Для них нормально! Твоя задача — нарыть в Интернете побольше информации по этой проблеме и грамотно представить ситуацию с борта парусника. То, что экипаж, все как один, ничего не боится: ни трудностей, ни провокаций, ни пиратов… И гордо идет в свой порт приписки, в славный город Владивосток. Всё остальное по линии МИДа разъяснят. Наши сейчас быстро решают все проблемы по возможному заходу в Сингапур, в Хайфон; может быть, еще в Корею заглянем. Так что я тебе буду напрямую ставить задачу…