Проказы разума - Алексей Макеев Страница 4

Но к вечеру следующего дня мысли о смерти покинули мою голову, я вновь жаждал жить, потому что почувствовал некоторое облегчение, хотя при повороте головы вправо мир все еще продолжал рушиться в моих глазах, я мог более-менее спокойно поворачиваться на левый бок без каких-либо неприятных ощущений, да и плита, давившая на меня, полегчала на пару тонн. Ну, и резкость в глазах улучшилась. Я уже видел окружавшие меня предметы отчетливо.

Часов в семь вечера пришли две санитарки с каталкой, я перебрался на нее, и меня вывезли из реанимационного зала. Меня прокатили по длиннющему Г-образному коридору почти в самый конец его и вкатили в последнюю палату. Она оказалась трехместной – две койки стояли у двух стен, изголовьем к окну, третья, у дальней стены, – параллельно оконному проему.

На одной кровати сидел невысокий мужчина лет сорока пяти, одетый в спортивные синие штаны и желтую майку. Плотного телосложения. Вид, я бы сказал, даже цветущий, поскольку лицо его с пухлыми щеками, густыми русыми бровями, мягким ртом и округлым подбородком было румяным. Его место было, скорее всего, где-нибудь в программе о здоровье в рекламе продуктов, помогающих нам быть здоровыми и бодрыми, а никак не на больничной койке в неврологическом отделении.

Рядом со второй кроватью стоял тоже невысокий, но худой, смуглый и тоже одетый в спортивную одежду мужчина лет под пятьдесят, со смуглым морщинистым лицом с резко выделяющимися на нем чертами.

– Ходячий? – лаконично спросил санитарок сухощавый, и я с удовлетворением отметил, что звук у говоривших людей перестал «плавать».

– Не только ходячий, бегающий! – бойко ответила одна из них, та, что тянула каталку за ручки у изголовья. – Нам сказали, тренер он из спортивной школы. Борец, что ли? – полувопросительно, полуутвердительно спросила она меня.

– Борец, – подтвердил я. – Вольник.

– О! – обрадовался сухощавый обитатель палаты. – Спортсмен нам как раз в кассу! Леонид вон, – кивнул он на сидевшего у дальней стены кровати плотного мужчину, – тренер по легкой атлетике. Я вот гимнаст.

Я приподнялся на локте и удивленно поочередно взглянул на обоих мужчин.

– Правда, что ли? – спросил я недоверчиво, сомневаясь, что в одну палату могли попасть сразу три спортсмена.

– Да не слушайте вы его! – махнул рукой плотный мужчина. – У Жорика язык как помело. Болтает сам не знает что. Никакие мы не спортсмены. Я на одной фирме менеджером работаю, а Жора электриком.

– Понятно, – усмехнувшись, проговорил я вяло, все же болезнь еще не отпустила меня, чувствовал я себя нехорошо.

– Ну давай, спортсмен, прыгай на кровать! – проговорила санитарка, толкавшая каталку за ручки в изножье.

Санитарки подкатили меня к койке и сдернули простыню.

– Извините, я без нижнего белья! – воскликнул я, возмущаясь бесцеремонностью обслуживающего персонала больницы, успев-таки прикрыть низ живота обеими руками.

– Да ладно тебе, Игорек, – хохотнула сорвавшая с меня простыню санитарка, прикрепляя к изножью пустой кровати, стоявшей у правой стены у окна, лист бумаги с крупно написанными на нем моими данными. Как я успел заметить, диагноз «инфаркт головного мозга», что был раньше написан снизу на листке, был оторван. – Стесняться тебе своего тела не следует. Ты накачанный и хорошо сложен.

– Спасибо, конечно, – проговорил я хмуро, выражая таким образом недовольство нравами работников в белых халатах, – но все же…

По-прежнему прикрывая одной рукой хозяйство, я оперся другой о каталку, благополучно перебрался в кровать и накрылся одеялом.

– Ладно, Игорек, выздоравливай! – хохотнула вторая санитарка, и они обе, взявшись за ручки каталки, покатили ее к двери.

– Эй, эй, девочки! – польстил я санитаркам, которым было лет за сорок и на девочек они совсем не тянули. – А когда мне вещи вернут?

– Принесут, не беспокойся, – не оборачиваясь, сказала одна из санитарок, и обе они вместе с каталкой вышли из палаты.

– Можно, конечно, не называть свои имена, – произнес Георгий, суетливо садясь на кровать. Он вообще был живчиком, вертким, ни секунды не стоял на месте, все порывался что-то делать: то помочь правильно поставить каталку, то отодвинуть тумбочку, то убрать с дороги санитарок стул. – Потому что у всех нас таблички на кроватях, где написаны наши Ф. И. О. Но раз уж принято, давай познакомимся! Георгий!

Я глянул на табличку, прикрепленную сбоку к раме кровати, там было написано: Георгий Федорович Сухарев, 52 года.

– Я Леонид, – назвался второй обитатель палаты. Табличка на спинке его кровати – ее мне было видно с моего места – гласила, что он Леонид Андреевич Шутов сорока девяти лет.

– Игорь! – представился и я.

Георгий пригладил жидкие, темные с проседью волосы пятерней.

– Здорово, Игорь, что ты ходячий, – признался он довольным тоном. – А то здесь до тебя старик лежал парализованный. Час назад умер. Его привязывали, а то он все встать порывался. Тоскливо как-то было. Мы с Леней думали, нам еще одного паралитика подбросят.

Я, уже не очень-то доверяя словам Георгия, вопросительно посмотрел на Леонида.

– Правда, что ли?

– Правда, – вздохнул тот. Он с осуждением взглянул на Сухарева. – Только зачем, Жора, об этом говорить человеку, который на место усопшего лег?

Я как-то с опаской оглядел свою кровать, словно выискивал оставшиеся после умершего человека следы.

– Да ладно, что он, барышня кисейная, что ли? – беспечно сказал Георгий. – Или ребенок, которого надо ограждать от жестокого мира? Здесь половина отделения парализованные лежат.

Честно говоря, хоть и неприятно было ложиться в кровать, которая еще не остыла от тела умершего на ней человека, я мог преодолеть это неприятное чувство, потому что покойников не боялся, ибо помимо своей основной работы тренером детско-юношеской спортивной школы еще зарабатывал частным сыском – помогал кое-каким клиентам расследовать дела, которые по тем или иным причинам не хотели бы, чтобы их расследовала полиция, ну и иной раз мне приходилось волей-неволей сталкиваться с трупами то в квартирах, то на улице, а то и в морге, потому мертвые на мою психику особо не действовали.

– Ну расскажи, Игорь, как и почему ты сюда попал? – предложил Георгий.

Я коротко пересказал историю с аварией и о своем пути от ее места и до больничной койки в реанимационном зале больницы.

– А вы давно здесь и что с вами случилось? – в свою очередь, поинтересовался я у моих соседей по палате.

– У меня все было почти точно так же, как и у тебя, – признался Георгий, с ногами забираясь на свою кровать. – Правда, мир в моих глазах, как в твоих, не трескался, а в остальном все то же самое – тошнота, все раздражало, все было не мило.

Я перевел взгляд на Леонида. Тот лег в кровать и, заложив руки за голову, заговорил: