Фальшак - Андрей Троицкий Страница 4

Осадчий нашел на антресолях две вместительные сумки, в которые погрузил серебряные рюмочки, подстаканники. Засунул женскую соболью шубку, портативный компьютер «Тошиба», совершенно новую, еще с не оторванными ярлыками, кожаную куртку. Золотую цепочку с крестом, пару колец с какими-то синими камушками спрятал в кармане кожанки. Он успокоил себя тем, что снял хороший навар, грех жаловаться, а тысяча баксов – огромные деньги. Месяц назад, когда в Измайловском парке, он навернул своим кистенем по затылку какой-то шикарно одетой бабенке, то нашел в ее сумочки жалкие рубли и полкило бросовой косметики. Только зря испачкался. Сегодня ему повезло. Но какая-то острая заноза глубоко сидела в сердце. Нутром чувствовал, что большие деньги где-то рядом, только времени на их поиск уже не осталось.

Роясь в вещах, он не заметил, как старику медленно возвращается жизнь. Осадчий появился в прихожей в тот момент, когда хозяин квартиры, отталкиваясь ладонями от пола, дополз до телефона, стоявшего на низкой галошнице, и поднял трубку. Осадчий бросил уже собранные сумки, сделал пару шагов вперед, вытащив гирю на шнурке. «Ты еще не угомонился, сволочь?» – прошептал он. Сидя на полу, старик смотрел на него снизу вверх белыми от страха глазам. Гиря описала в воздухе короткую дугу. Металл пробил височную кость. Брызги крови растеклись по овальному зеркалу. Старик вскрикнул, телефонный аппарат грохнулся на пол. Осадчий занес руку для нового удара, но остановился. Человека дважды не убивают. Подхватив сумки, переступил через тело, запер за собой дверь, лифтом спустился вниз. И столкнулся с молодой парочкой, заходившей в подъезд.

* * *

Он вернулся в старухин клоповник и, закрывшись в своей комнате, долго сортировал вещи. Ясно, в Москве придется задержаться еще на два-три дня, чтобы сбыть добычу. Когда стемнело, вошел в комнату старухи, бросил на ее кровать шубку. «На, продай, будут деньги», – сказал он. Старуха отступила в глубину комнаты, к подоконнику. «Господи, – прошептала она и перекрестилась. – Господи, спаси». Осадчий плюнул на пол и ушел на свою половину, зашивать доллары в матрас.

На следующий день он избавился от компьютера, толкнув на радио рынке его за полторы сотни зеленых какому-то лоточнику. Золотой перстень с рельефной печаткой, он оставил бы себе, но кольцо не лезло даже на мизинец. О том, чтобы сдать золото, колечки с камушками, серебряные рюмки и подстаканники в ломбард или скупку можно не мечтать, там требуют документы. Значит, остается взять все это хозяйство с собой на Украину или толкнуть за треть цены в Москве. После долгих раздумий Осадчий остановился на последнем варианте. Под вечер он отправился к азербайджанцам, с которыми крепко поругался, когда ишачил на продовольственном рынке. В свое время он был свидетелем того, как торгаши скупали ворованное золото у местных ханыг. Чем он хуже?

Молодой человек по имени Рафик, занимавший должность то ли завхоза, то ли сборщика податей с мелких торговцев, не сразу узнал бывшего работника. А, узнав, внимательно выслушал Осадчего и улыбнулся, давая понять, что все прежние обиды забыты. Рафик провел гостя с какой-то закуток без окон, именуемый кабинетом, усадил на стул и велел ждать. «Есть один человек, который интересуется такими вещами, – сказал завхоз. – Сейчас я его приведу. Он посмотрит, и сам скажет цену». Закрыв за собой дверь, Рафик исчез, но уже через пять минут вернулся с нарядом милиции. Прямо в кабинете Осадчего заковали в наручники и присутствии понятых, то есть Рафика и какого-то усатого черта в огромной клетчатой кепке, составили протокол и опись изъятых предметов.

«Ну, что, понравилось у нас в гостях? – спросил Рафик, когда Осадчего через служебный вход выводили к машине. – Заходи снова. Когда освободишься». Завхоз засмеялся, Осадчий сжал кулаки, браслеты глубоко врезались в запястья. «Еще встретимся, гнида», – прошипел он. Сержант, идущий сзади, навернул задержанному кулаком по шее. Ночь Осадчий провел в КПЗ, под утро два выпивших мента, страдавших от безделья, ввалились в камеру и жестоко избили его ногами и дубинами, так, для профилактики. Осадчий решил не называть адрес старухи Грибковой даже под самыми жестокими побоями. Но милицейский следователь, который удосужился начать допрос только вечером второго дня, как ни странно, знал, где проживает Осадчий. Видно, азербайджанцы шепнули.

А дальше закрутилась страшная карусель. Выезд на квартиру Грибковой, обыск съемной комнаты. «Я через щелочку видела, как он в матрас что-то зашивает», – сказала милиционерам вдруг осмелевшая старуха. Сдернув простыню, кривым пальцем указала на изголовье полосатого матраса, куда квартирант зашил тысячу долларов. «В нашем районе за последнюю неделю произошло только одно убийство с целью грабежа, – сказал следователь на втором допросе. – Ты можешь уйти в несознанку. Но этим только осложнишь свое положение». «Я никого не убивал», – упрямо повторил Осадчий. «Так и запишем», – согласился покладистый следак. На следующий день Осадчего опознали молодые люди, с которыми он, груженый сумками, столкнулся на выходе из дома убитого старика. Дальше отпираться не имело смысла.

Осадчий написал чистосердечное признание и приготовился к переезду из изолятора временного содержания в тюрьму. Но переезд отложили на неделю. Но его дело неожиданно передали куда-то наверх, в межрайонную прокуратуру.

* * *

Закончив рассказ, который следователь прерывал уточняющими вопросами, Осадчий попросил сигарету. Удивляло, что Липатова мало интересовали подробности расправы над стариком. Он зациклился на вещах посторонних, на ничего не значащих деталях. Кому и при каких обстоятельствах обвиняемый сбыл ноутбук «Тошиба»? Как выглядел мужчина, с которым старик за несколько минут до своей гибели беседовал на скамейке возле обменного пункта? Жадно затянувшись, Осадчий выпустил облачко дыма и даже зажмурил глаза от удовольствия. Какая к черту разница, как выглядел тот хмырь? И кто купил компьютер? Неужели прокуратуре больше нечем заняться, только искать жалкого барыгу, чью вину в скупке краденого трудно будет доказать?

– Тебе как, в одиночке не скучно? – спросил Липатов. – Может, не хватает общества?

– Все нормально, гражданин начальник, – встрепенулся Осадчий, смекнув, что в общей камере, под завязку забитой подследственными, где спят и едят посменно, просто нечем дышать, в такую жару можно запросто копыта откинуть. – Допросы у нас каждый день, скучать некогда.

– Допросы скоро кончатся. И все-таки из одиночки придется тебя перевести в общую камеру. Это инициатива не моя, тюремного начальства. Одиночных камер не хватает.

Осадчий не смог подавить вздох разочарования: вот и помогай после этого следствию. Липатов поставил на колени портфель, вытащил толстый альбом и конверт, склеенный из серой бумаги.

– Сейчас будем смотреть фотографии, – сказал он. – Эти ты еще не видел. Возможно, узнаешь человека, который присел на скамейку рядом со стариком Нифонтовым

Осадчий кивнул. Два дня подряд следователь привозит сюда, в следственный изолятор, альбомы, в которые вклеены фотографии валютных аферистов, ломщиков, работающих возле скупок и обменных пунктов, лиц, задержанных при попытке сбыта фальшивых векселей, долговых обязательств, золота или валюты. Думает, что среди этих рож, Осадчий узнает человека, с которым старик базарил на лавочке. Взяв из рук следователя альбом, положил его на колени, стал медленно переворачивать страницы.