Кот, который сорвал аплодисменты - Лилиан Джексон Браун Страница 39

— Подними… немного наклони… чуть-чуть левее… подвинь ещё на дюйм.

Для каждой шляпы этот сложный ритуал повторялся трижды.

За первыми двумя съемками Квиллер наблюдал с интересом, а потом стал развлекаться, подыскивая каждой шляпе подходящее название: «Божественное рагу», «Королевский салат», «Шоколадный крем». Однако, хотя Квиллера считали мастером давать меткие определения, перед этими произведениями искусства он явно пасовал. Шляпы поражали резкими цветовыми контрастами, немыслимыми изгибами, ручной росписью, искрами тут, блестками там и полями самых невообразимых очертаний.

— Слушай, Квилл, — сказал Буши, отсняв половину, — ты не мог бы расстараться насчёт кофе? Давай сделаем передышку.

— Тебе какой кофе?

— Без всего.

— Ну как тебе эти шляпки?

— Чёрт их знает! Интересно, сколько они ей стоили.

— А ты обратил внимание на коробки?

В углу комнаты стояли одна на другой две дюжины круглых шляпных коробок, обтянутых блестящей бумагой с узором под крокодиловую кожу.

Квиллер спросил про них Дженис, когда они спустились выпить кофе.

— Тельма делала эти коробки на заказ, — объяснила та. — Она обожает крокодиловую кожу. У неё и туфли есть такие, и сумка.

— Дженис, вы не выходили проведать сиамцев?

— Выходила и даже отнесла им кое-какое угощенье. А ещё я положила в машину пару папок с письмами брата Тельмы. Я их все просмотрела и разложила по датам, чтобы вам было полегче.

— Спасибо большое, — отозвался Квиллер.

— Скорей бы увидеть, как получились эти шляпы на фотографиях, — сказал он Буши, когда они снова поднялись в «галерею». — Ведь у тебя на снимках всё выглядит лучше, чем на самом деле.

— А Тельма сказала тебе, что я собираюсь сделать её портрет? В пару к портрету брата, что висит в лечебнице.

— Кстати, о докторе Торстоне ты отзываешься с уважением, а насчёт его сына тебе что-нибудь известно?

— Только по слухам. Моя бывшая супруга была из Локмастера, и она говорила, что этот Дик никчемный парень, но деньги у него не переводятся.

После своего довольно сомнительного участия в съёмках двадцати четырёх шляп Квиллер охотнее всего насладился бы сандвичем и жареной картошкой в кафе «У Ренни», но сиамцы уже слишком долго томились в заключении. Пришлось ехать домой. Его пассажиры безмятежно возлежали на заднем сиденье, пока автомобиль не въехал в рощу, ведущую во двор амбара. Тут тихое урчанье в животе Коко стихло, и он зарычал. Рычаньем он всегда выражал неудовольствие. Но сейчас-то почему? Уборочная бригада уже отбыла. Значит, что-то в их жилище внушало Коко беспокойство.

Оставив сиамцев в машине, Квиллер осторожно вошёл в амбар. В комнатах мирно пахло чистящими аэрозолями и средствами для полировки, а на барной стойке красовался пакет в подарочной обертке, рядом с ним лежала записка, накарябанная неподражаемым почерком миссис Фулгров: Етот подарок принёс какой-то мушчина, имя не сказал.

Пакет был обёрнут в узорчатую, под кожу аллигатора, бумагу и перехвачен чёрной газовой лентой. Приложенная к нему записка от Тельмы гласила: «Спасибо за всё! Дик здесь, и он забросит вам в амбар посылочку».

В коробке оказались два блестящих ярко-зелёных фарфоровых попугая с красными и жёлтыми пятнышками.

Квиллер поставил их на каминную полку клюв к клюву, так, чтобы они напоминали сплетниц Тельмы — Лолиту и Карлотту.

Когда он внёс в дом сиамцев и выпустил их из корзины, Юм-Юм боязливо ступила на пол, будто оказалась здесь впервые, а Коко сразу с рычанием бросился всё обнюхивать и оглядывать.

Квиллер хлопнул себя по лбу: понятно, в чём дело. Подарок завёз Дик Теккерей, и Коко, который почему-то невзлюбил племянника Тельмы, ещё издали учуял, что тот побывал в амбаре.

Квиллер открыл консервы с копчёными устрицами и разложил угощение в две миски.

В голове у него зашевелилась догадка, не перекликается ли предубеждение Коко против Дика с теми откровенными жалобами Тельмы, которые он услышал в парке на берегу Блэк-Крик? Может быть, Коко и не зря выбирал, какие книги сбрасывать с полки?

Но с другой стороны, вполне возможно, что коту просто нравилось, с каким шумом книги плюхаются на пол! Быть может, то, что одна книга называлась «Альманах бедного Ричарда», а другая — «Ричард Крэвел», — простое совпадение? Однако, имея дело с Коко, поручиться нельзя ни за что, кроме одного: он никогда не откажется от копченых устриц. Сейчас, насытившись, они с Юм-Юм удалились на свой голубой матрасик, лежащий на холодильнике, и погрузились в сладкий сон.

Квиллер же отправился в беседку, прихватив сандвич с сыром, термос с кофе и папки с письмами брата Тельмы. Радиотелефон он намеренно оставил в амбаре.

Письма Торстона были действительно превосходны. Но надо было решить, стоит ли их публиковать? Всё зависело от содержания. Они охватывали тридцать с чем-то лет. Торстон женился на своей соученице, тоже дипломированном ветеринаре — докторе Салли, и «папка» открыл для них лечебницу в Локмастере. Самым большим счастьем в жизни супруги считали своего сына, Птенчика Дики, тем более что Салли не могла больше иметь детей. Оба они увлекались холистической медициной. Оба любили музыку и пешие прогулки. Салли училась иглоукалыванию, Торстон играл на флейте. Каждое воскресенье они оставляли Птенчика Дики на попечение няни, а сами отправлялись исследовать ущелье, тянувшееся вдоль Блэк-Крик. Описания этого ущелья в письмах Малыша к сестре были исполнены поэзии. Набродившись по ущелью, супруги усаживались на большой плоский камень, раскрывали рюкзаки и подкреплялись шоколадом, запивая его водой, — так они восстанавливали свои силы.

Птенчик Дики, как привыкли звать его родители, рос красивым, добрым и искренним мальчуганом.

Он прекрасно учился, немного играл в теннис, пользовался авторитетом у своих одноклассников, но к пешим путешествиям родителей был равнодушен. Попав в университет, он предпочитал проводить время со своими друзьями.

У Дики необыкновенная способность жить не по средствам, но мы его балуем, ведь он наш единственный сын! И потом, мы знаем, что он не увлекается наркотиками или чем-то подобным. Молодые люди, с которыми он водит компанию, — все очень целеустремленные ребята с четкими взглядами на жизнь и карьеру. А Дик ещё не решил, чего бы он хотел. Он уже достиг такого возраста, когда можно водить машину, и мы подарили ему на рожденье автомобиль… Помнишь, Малявочка, как на наш с тобой день рождения папка подарил нам кинотеатр?…

Чтение писем было прервано истошным воем, несшимся из амбара. Квиллер бегом кинулся в дом и застал Коко пляшущим перед автоответчиком. В ухо Квиллера ворвался негодующий, недоумевающий голос:

— Квилл, куда ты подевался? Уже семь часов! Ты должен был явиться ко мне в шесть!..

— Ох! Ну и влип же я! — пожаловался Квиллер Коко.