Скальпель - Вячеслав Воронов Страница 38

Я едва вспомнил, что приехал сюда на машине. Настолько я был возбужден и потрясен событиями этой ночи, пробираясь в темноте по изобиловавшей ухабами дороге мирно спавшего частного сектора, что лихорадочно начал было соображать, куда же мне выйти, где еще может ходить транспорт. Когда меня осенило, что неподалеку стоит моя собственная машина, меня охватило ликование, словно сама судьба в нужный момент протянула руку помощи. Мысль о том, что я мог потерять ключи, тотчас повергла меня в смятение, и я обрадовался еще больше, когда нащупал их в кармане джинсов, под толстой пачкой долларовых купюр.

Дикий восторг охватил меня, словно в возможности сесть в машину и доехать домой заключалось не просто завершение дела, а некое мистическое спасение в самом прямом смысле слова. Моя квартира представлялась мне сейчас раем, недоступным для козней и бурь этого предательски ненадёжного мира. Осознавая, что до этого рая еще надо добраться, я спешил, спотыкаясь и оглядываясь. Опасение, что сейчас те двое, которых я оставил лежать без сознания, если они вообще живы, придут в себя и бросятся в погоню, в душе моей боролось с ликованием. Я то принимался нескладно насвистывать, то умолкал, не желая привлекать этими вызывающими в ночную пору звуками «всякую погань» к своей особе, к деньгам, которые лелеял в кармане, которые олицетворяли вызволение сына.

Я подумал — как передать деньги тому, затеявшему весь сыр-бор, куда, интересно, он скажет принести их, куда положить. Если он такой всезнающий, то наверняка уже в курсе, что я добыл нужную сумму. Может, он свяжется со мной уже этой ночью? И как я смогу защитить себя от возможной несправедливости — вдруг мучитель мой вздумает учинить еще что-то, изменив условия? В такое мне не хотелось верить. Правила навязанной мне игры казались настолько жёсткими, что я не допускал мысли о возможности их несоблюдения. Конечно, сын вернется ко мне живым, правда — не совсем здоровым, без пальца, но что уж тут поделаешь. Я подхвачу его на руки, крепко сожму в объятиях, услышу биение сердца, почувствовав тепло тела, и не отпущу уже никуда. И начнется у нас новая жизнь, счастливая, радостная и наполненная смыслом.

Меня уже грела мысль, что отдавать надо лишь пятую часть денег, а остальное — останется мне. Да, тот, звонивший, был прав — человек может многое, человек может все, если переступит через себя вчерашнего и отбросит глупые рассуждения о морали и порядочности. Может, если наберется смелости жить новой жизнью, жизнью бойца, который безоглядно и гордо бросает вызов обстоятельствам, вызов никчемным людишкам, гниющим в жалком болоте брюзжаний и оправданий. Теперь я твёрдо усвоил, что суть мира — борьба. Все стремится к лучшему, к будущему, все совершенствуется и усложняется, безжалостно отбрасывая слабое, то, что устарело, утратило былую дерзновенность. И я выиграл эту игру, превзошел себя, выполнил задание, которое поначалу представлялось нереальным!

Я чувствовал себя всесильным и непобедимым воином Римской империи, который с заоблачной вершины гордо озирает завоеванные владения; казался себе чемпионом, в немилосердной схватке одолевшим последнего, самого сильного противника, и нет мне теперь равных; воображал владельцем корпорации, опутавшей крепкими сетями весь подлунный мир; ощущал жрецом божества, пред которым преклоняют колени и дрожат в религиозном экстазе миллионы покорных рабов.

Когда в темноте ночи я разглядел, наконец, неясный силуэт своей машины, вихри, бушевавшие в голове, поутихли.

Дорогу домой преодолел я спокойно и не спеша, хотя опасался гаишников. Я решил не гнать машину в гараж, ведь время шло к утру, а днём, я знал, она мне понадобится. Припарковавшись у дома, я совсем успокоился и медленно двинулся к подъезду.

Я не обратил внимания на «Джип», который стоял с выключенными фарами в стороне от дома, возле трансформаторной подстанции. Как только я вышел из машины, дверцы «Джипа» дружно распахнулись, и ко мне стали быстро приближаться неясные, растворённые в темноте силуэты.

— Явился, сученыш! — услышал я негромкий, но злобный голос. Догадка молнией взорвалась у меня в голове, в груди похолодело.

— Ты что вообразил своими тупыми мозгами? Хочу — работаю, хочу — нет? Ты что должен был делать целый день, придурок?! Кто листовки будет раздавать?

— Я завтра отработаю, точно говорю. Вернее, уже сегодня! — затараторил я, лихорадочно соображая, как бы спасти спрятанные в кармане деньги. Удар в лицо заставил меня сделать два шага назад. Гнев тотчас затопил меня, и я думал было ударить в ответ, и — будь что будет, но пачка долларов в кармане остановила меня.

— Я виноват, отработаю, больше буду работать, чем надо… буду пахать, как вол… у нас принтер сломался!

Меня ударили ногой, и я едва успел прикрыть локтем печень, потом били еще, умело и больно заломив руку за спину. После этого чья-то ладонь стала ощупывать карманы джинсов. Я отшатнулся, осознавая, что происходит самое страшное, попытался вырваться, ударил закрутившего мне руку пяткой по ступне. Тот вскрикнул, хватка ослабла, и мне почти удалось высвободить руку. Но огромный кулак тотчас обрушился мне на голову, после чего тяжелые удары посыпались со всех сторон. Я закрывался и бил в ответ, пытаясь вырваться и бежать, куда глаза глядят, спасая содержимое карманов. Был момент, когда мне казалось, что сделать это удастся — лишь одна пятерня судорожно вцепилась мне в футболку. Но через мгновение еще пара крепких рук клешнями впилась в предплечья, снова посыпались удары в лицо, туловище, по рукам, которыми я закрывался. Меня схватили за волосы и повалили на пол. Я тут же вскочил на четвереньки и попытался удрать так, хотел укусить чью-то ногу, но мне снова ломали руки, рвали волосы, били. Ругань стояла несусветная.

Деньги вытащили, присветили мобильником, присвистнули, после чего били еще, уже без прежнего энтузиазма, снова ругаясь, угрожая убить, использовать как женщину.

Я боялся пошевелиться — правое подреберье пульсировало острой болью, из носа текла кровь, голова словно раскалывалась надвое. Лежал я на левом боку, приложив ладони к вискам. Медленно оторвав правую руку от головы, я ощупал карман джинсов, в котором еще несколько минут назад лежали деньги, мое спасение. Я знал, что их там нет, и проверял лишь в надежде на чудо.

— Спасите моего сына! — вскричал я хриплым голосом. — Какие-то идиоты похитили сына и требуют денег, иначе они убьют его! Они уже прислали мне его палец!