Украденный сон - Александра Маринина Страница 38

– Ты не мог бы отпроситься с работы на несколько дней ипобыть здесь?

Мне очень нужно, честное слово.

– Конечно, могу. Это для тебя я Лешка, а на работе я,между прочим, профессор Чистяков. Мне полагаются библиотечные дни, я тебе стораз говорил.

– А сколько у тебя этих дней? Один? Два?

– У меня, солнышко, все дни библиотечные и только одинприсутственный. Так что ты меня проинструктируй, как и что надо делать, и я всевыполню с математической точностью.

– Инструкция только одна – отвечать на телефонныезвонки. Ни в коем случае меня не подзывай, если я дома. Говори, что я в ванной,в туалете, у соседки, у черта на куличках – где угодно, только не подзывай.Спрашивай, кто звонит и по какому телефону мне перезвонить, и больше ничего.

– А не проще отвечать, что тебя нет дома?

– Нельзя. Если мной кто-то всерьез интересуется, он будетточно знать, что я уже пришла домой. У него не должно быть ни малейшихподозрений, что я скрываюсь или увиливаю. Еще раз повторяю, Лешенька, неспрашивай, что передать. Только номер телефона.

– Понял. Твой телефон прослушивают, что ли?

– Очень похоже.

– Да-а, старушка, – протянул Леша, – плохи твои дела.Как же это ты так попалась, а?

– Да вот так. И боюсь, что дальше будет еще хуже.

Василий Колобов опустил раму, задвинул замок и приставил кстеклу написанное от руки фломастером объявление: «Перерыв с 23.00 до 24.00».До места, куда ему ведено было явиться в половине двенадцатого, можно былодобраться автобусом минут за десять, но городской транспорт в вечернее времяходил с большими интервалами, а опаздывать Колобов не хотел, дабы не разгневатьтех, кто его однажды уже измордовал. Лучше уж в такой ситуации прийти пораньшеи подождать.

Заперев киоск, он двинулся в сторону автобусной остановки,но, не дойдя до нее, услышал за спиной тихий голос:

– Молодец, Вася, дисциплинированный. Не оборачивайся.Иди прямо, к подземному переходу.

У Василия заломило затылок, подмышки вспотели. Что-тотвердое ткнулось ему в спину, прямо между лопаток. Он покорно пошел к переходу,спустился по ступенькам и направился по подземному туннелю на противоположнуюсторону шоссе. Света в переходе, как всегда, не было. Колобов не слышал шаговсзади, только ровное дыхание доносилось до его слуха да спина постоянно ощущаладавление чего-то, смахивающего на ствол пистолета.

Выйдя из перехода на улицу, он услышал следующую команду:

– Налево, за угол. Медленно. И не оборачиваться. Теперьпод арку.

Навстречу им двигались две массивные фигуры. Лиц в кромешнойтьме было не разобрать, ни одно из окон, выходящих во двор, не светилось.Фигуры приблизились вплотную.

– Ну что, Васенька, поговорим?

– Я ничего не сделал, – с отчаянием произнес Колобов. –Я никому ничем не сказал. Что вам еще от меня нужно? Почему вы мне не верите?

– А почему мы должны тебе верить? Ты нас один раз ужеобманул, – спокойно сказал тот, что был пониже ростом.

– Я сказал вам правду. Я не видел Вику на вокзале в тотдень, я вам клянусь! Не знаю, что она вам наговорила, не знаю, зачем она этоделала, но я ее не видел!

– Смотри, Колобов, сегодня мы тебе поверим, а насчетзавтра еще подумаем. У нас в легавке есть свои люди, и если ты трепанул насчетВики и нас, сам знаешь, что тебя ждет. Лучше признайся сразу, тогда мы тебяпросто бить будем. А если узнаем, что ты обманываешь нас, убьем. Так как же,Васенька?

– Я клянусь вам, клянусь! – Колобов чуть не плакал отбессилия. – Можете проверять, я ничего не сказал в милиции.

– А как насчет Вики?

– Да не видел я ее, не видел, не видел! Она вамнаврала, чтобы подстраховаться, неужели вы не понимаете?

– Ну ладно, Васенька, иди с Богом. Но смотри…

На подгибающихся ногах Колобов вышел из подворотни и побрелв сторону вокзала.

На утренней оперативке полковник Гордеев впервые за полторамесяца поднял вопрос о ходе работы по делу об убийстве Виктории Ереминой. Всемего подчиненным было видно, что, с одной стороны, дело это начальника никапельки не волнует, но, с другой стороны, он крайне недоволен отсутствиемощутимых результатов.

– Через десять дней истекает двухмесячный срокпредварительного следствия, – холодно говорил он. – Каменская, доложи, чтосделано.

Настя бесцветным голосом изложила общую картину, стараясь незаострять внимание на очевидных неувязках.

– Только что мы получили информацию о том, что Ереминаоставила в квартире Карташова записку, объясняющую, куда и зачем она уезжает.Она сказала об этом своей приятельнице, которая до вчерашнего дня находилась вроддоме на сохранении и о смерти Ереминой ничего не знала. Как только узнала,сразу сообщила нам. Ей самой Еремина ничего не объяснила, только сказала, чтонаписала Карташову записку и оставила в том месте, где Борис обязательно еенайдет, если с ней что-нибудь случится. Карташов о записке якобы ничего незнает, по крайней мере нам он о ней не говорил.

Сейчас Карташова, к сожалению, нет в Москве, он уехал нанесколько дней.

Как только вернется, мы произведем у него обыск, соследователем вопрос согласован.

– Когда Карташов вернется в Москву? – задал вопросГордеев.

– Послезавтра.

– Смотри, Анастасия, не тяни. Ты очень медленноработаешь, сроки кончаются, а воз и ныне там, никаких результатов, однаговорильня. Теперь вот еще два дня проволочки… Плохо. Очень плохо.

– Я буду стараться, Виктор Алексеевич.

– Куда уехал этот художник?

– В Вятку.

– Может быть, попросим местную милицию найти его иопросить? Глядишь, и время сэкономим, – невинно предложил полковник.

– Следователь категорически против. Он настаивает натом, чтобы дождаться возвращения Карташова, – твердо ответила Настя.

– Что ж, ему виднее, – вздохнул Гордеев. – Кстати,Каменская, год кончается, а ты до сих пор не прошла диспансеризацию. Завтра жевсе сделай.

– Я пройду, Виктор Алексеевич, только не завтра. У меняна завтра запланировано… – начала было Настя, но Гордеев резко перебил ее:

– Меня не интересуют твои планы. Лично в мои планы невходит ежедневно объясняться с поликлиникой. Правила для всех одинаковы. Будь любезна,завтра обойди всех врачей и без справки о прохождении диспансеризации непоявляйся. Вечером справка должна быть у меня на столе. Поняла?

– Хорошо, – обреченно вздохнула Настя.

После совещания она заперлась в своем кабинете, ожидаявызова начальника. Гордеев позвонил ей через несколько минут.