Красным по черному - Александр Огнев Страница 38

Больше всего сейчас Лизе хотелось поехать прямо домой. Нужно всё как следует ещё и ещё раз обдумать! До прихода Вани.

У неё никогда не было секретов от мужа. Ни разу в жизни! И вот теперь…

Снова и снова в ушах звучал голос, записанный на магнитофонную плёнку подсознания:

«Не сомневаюсь, что ты расскажешь всё Ивану. Собственно, организовывая нашу сегодняшнюю встречу, я изначально на это рассчитывал — кто лучше сумел бы донести до него необходимую информацию? Однако, зная тебя, Лизок, хочу дать один совет: не говори ему, что я — это я. Мне-то, в принципе, безразлично, а для него может кончиться плачевно, принимая во внимание его суперчестность. Вряд ли Ванёк скоро и успешно найдёт себя в каком-то другом деле, расставшись с нынешней службой. Не тебе же объяснять, что она для него значит? Хотя, повторяю, ты вольна поступать, как сочтёшь нужным, сказанное до сих пор — лишь совет, не более. А вот теперь — слушай внимательно…»

Всё было слишком неожиданно! Неожиданно и серьёзно. Очень серьёзно и… болезненно. И надо же, чтобы Никола, с его холодильником — именно сегодня! Как нарочно! И времени почти не осталось…

Коротко попрощавшись, она буквально выскочила из машины и устремилась в сберкассу.

— Елизавета Андреевна, минуточку!

Она обернулась. Стоя рядом с открытой дверцей, Костя держал в руках её сумки.

— Может, вас всё-таки подождать? — спросил он, возвращая их ей.

— Нет-нет, спасибо, езжайте! Я живу совсем близко, так что справлюсь…

Она была настолько расстроена, что не смогла даже сразу оформить бланк: то цифра не та, то сумма. В последний раз и вовсе другую сторону заполнила — чёрное «принять» вместо красного «выдать». Хорошо, хоть народу мало. Да и те, что есть, в основном, коммунальщики, ей не конкуренты. Разве что этот коротышка напротив…

* * *

— И ты с ним пошла? — не спросил даже, а скорее выдохнул Иван хриплым шёпотом.

Было очевидно, что смягчить удара не удалось. Таких глаз его Лиза не помнила. Может быть, лишь однажды, много лет назад…

И ещё. Именно в этот момент, уже после того, как она произнесла первые, самые трудные слова, Лиза поняла, что сумеет умолчать. О главном… Самом страшном… Возможно, единственном, о чём только и нужно было сказать!

Не в силах отвести взгляда от побелевшего лица мужа, она боялась лишь одного — заплакать, просто, по-бабьи, разрыдаться, уткнувшись лицом, нет — спрятавшись у него на груди! У неё не было даже этого, такого простого женского права. Она сама себя лишила его когда-то, многие месяцы глядя в иссушенные бедой и болью глаза матери, заживо потерявшей сына…

И потом, когда мамы, их мамы, не стало, Ваня тоже не видел её слёз.

— Конечно, милый, — ответила она, как могла спокойно. — Во-первых, я — врач. А кроме того — твоя жена.

И вдруг, вымученно улыбнувшись, неожиданно для себя самой уточнила:

— Впрочем, может быть, врач — во-вторых…

Иван взял жену за руку (совсем, как тогда ), усадил рядом и прижался колкой щекой к её ладони:

— Прости, родная. Рассказывай…

* * *

— Я уже боялся, что она не появится! «Светиться» почти три часа на Среднем, где негде затихариться, — удовольствие не из самых…

— А я тебя разве «светиться» посылал? — как всегда, тихо, но весомо перебил Богомол из своего кресла. — Когда ты, Малыш, научишься с главного начинать? Номер счёта — где?

Малыш, рост которого (в его тридцать с хвостиком!) действительно едва превышал полтора метра, слегка пожав плечами, развернул и молча протянул маленький бумажный прямоугольник.

— Как это понимать? — наморщил лоб Богомол. — Почему на бланке? Это она писала?

— На какой вопрос я должен отвечать вначале, гражданин «вначальник»?

— Я же сказал уже, — снисходительно усмехнулся Колчин, — на основной.

— Она была малость не в себе, когда приехала. Один за другим три квитка извела. Два разорвала, этот — просто смяла и бросила. Я, правда, тогда уже цифры и так переписал. Но решил, что этот трофей тебе больше понравится.

— Верно решил, — Богомол был явно доволен. — А что значит «была не в себе»?

— Вот, как раз с этого я и хотел начать! Ты уж сам суди, что важнее. Понимаешь, она была чем-то очень… то ли расстроена, то ли рассержена. Может — и то, и другое… В общем, мрачнее тучи, приехала уже перед самым закрытием — около семи. Судя по баулам — шарилась по лабазам…

— Ещё расскажи, что она купила на «покушать»!

— Шарилась по лабазам, — не сдался на сей раз Малыш, — а в кассу — приехала! На «Москвиче». Понимаешь? Она опаздывала!

— Ну и что? В ларях — очереди.

— Часы-то — на руке! Но суть не в том! — Малыш поднял указательный палец. И хотя это выглядело довольно смешно, Богомол даже не улыбнулся. — Главное — кто сидел за рулём!

— Рожай уже!

— Косссьтик! — вымолвил шкет с присвитом — словно нипель спустил.

Молниеносно и грозно нахмурившись, Богомол чуть подался вперёд:

— Ты уверен, что не ошибся?

Малыш ответил красноречивым взглядом, подкрепив его известным жестом.

Колчин поднялся с кресла, сделал несколько шагов по комнате и, остановившись, снова посмотрел на маленького разумника:

— Значит, гадёныш — через докторшу…

Он оборвал себя на полуфразе и, странным образом хищно оскалившись, в задумчивости почесал зубами губу.

— Тем более надо давить педали! Ладно, этот момент я обмозгую. — Он вновь перевёл взгляд на квиток, который так и держал в руке. — Говоришь, переписал цифирьки? Ну-ка, покажи!

Малыш достал из кармана вторую бумажку. Сверив оба номера, Богомол тут же вернул её.

— Прямо сейчас отвезёшь Корейцу — он знает, что делать.