Дорогая мамуля - Нора Робертс Страница 38

– Хорошо. Ладно. Это хорошо. А ты не можешь мне сказать… Может, ты знаешь что-нибудь о… Ты больше ничего не знаешь?

– Мы поговорим утром, Бобби.

– Да, – вздохнул он. – Утром. Спасибо. Извини.

– Без проблем. Спокойной ночи!

Когда она отключила связь, Рорк встал, зашел за спинку ее стула и положил руки ей на плечи.

– У тебя есть жалость, – тихо сказал он.

Ева боялась заснуть. Она опасалась, что кошмары будут преследовать ее во сне. Но они так и остались тенями, не приняли определенной формы. Дважды она просыпалась, ее тело было напряжено и готово к борьбе, которой так и не последовало. Утром, разбитая и раздраженная, она попыталась взбодрить себя горячим душем и крепким кофе.

В конце концов, Ева взяла свой жетон в виде щита, пристегнула кобуру. Она сделает свою работу, сказала она себе. Если внутри у нее пустота, ничего другого не остается, как заполнить эту пустоту работой.

Вошел Рорк – уже в деловом костюме. Эти потрясающие, немыслимо синие глаза смотрели настороженно. Когда-то – и не так уж давно это было! – у нее ничего не было, кроме работы и этой пустоты. Зато теперь у нее был он.

– Я уж думала, за ночь ад замерз. – Ева отпила большой глоток из второй за утро кружки. – Раз уж ты не сидел здесь, просматривая сводки, когда я встала.

– Я их просмотрел у себя в кабинете, так что не волнуйся, ад – по-прежнему огнедышащая пропасть, если это может тебя утешить. – Он бросил ей мемо-кубик. – Об этом я тоже позаботился в кабинете. Средний уровень, гостиница «Большое Яблоко». [9]Им это подойдет.

– Спасибо. – Ева сунула кубик в карман. Склонив голову набок, Рорк наблюдал за ней с интересом.

– Не сказать, что у тебя отдохнувший вид.

– Будь я девушкой, я бы жутко обиделась.

Вот теперь он улыбнулся, подошел к ней и поцеловал в губы.

– Ну, значит, нам обоим повезло, что ты не девушка. – Он потерся щекой о ее щеку. – Рождество уже совсем близко.

– Знаю. Вся комната пропахла этой здоровущей елкой, что ты сюда притаранил.

Он оглянулся на елку через плечо и улыбнулся.

– Тебе же нравилось развешивать игрушки.

– Да, это было здорово. Но мне еще больше понравилось заниматься с тобой любовью под этой елкой.

– Да, это было приятное дополнение к рождественской атмосфере. – Рорк отстранился и коснулся пальцами припухлостей у нее под глазами. – Не нравятся мне эти тени.

– Ты купил участок, умник. Тени прилагаются.

– Хочу назначить вам свидание, лейтенант, раз уж наши воскресные планы сорвались.

– Я думала, свидания теряют актуальность после сцены у алтаря. Разве в Уставе супружеской жизни не это сказано?

– Ты не прочла, что написано мелким шрифтом. В канун Рождества, если только ничего экстренного не случится. Только мы с тобой, в гостиной. Мы откроем подарки, выпьем море яичного коктейля и будем заниматься любовью до умопомрачения.

– А печенье будет?

– Вне всякого сомнения.

– Я в игре. А теперь мне пора. – Ева сунула ему свою кофейную кружку. – Пибоди ждет меня на месте. – Потом она схватила его за волосы, притянула к себе и наградила звонким поцелуем. – Увидимся.

Он гораздо лучше горячего душа и крепкого кофе умел взбодрить ее и настроить на рабочий лад, решила Ева. И у нее был в запасе еще один классный трюк для поднятия настроения.

Она сбежала по ступеням, схватила с перил свое пальто и, набрасывая его на плечи, послала Соммерсету широкую зубастую улыбку.

– Я придумала, что подарить тебе на Рождество – новенький, блестящий стальной штырь тебе в задницу. Тот, что ты носишь последние лет двадцать, небось уже весь истерся.

Ева направилась к машине. Улыбка все еще играла у нее на лице. Надо было признать, что, несмотря на паршиво проведенную ночь, чувствовала она себя неплохо.

Пибоди топала взад-вперед перед входом в гостиницу, когда Ева подъехала. Судя по тому, как она утюжила тротуар, либо она пыталась сбросить лишние калории, либо ей было холодно, но это вряд ли, так как ее шея была в шесть слоев обмотана чем-то длинным и непонятным, либо она была жутко обозлена.

Стоило только заглянуть в лицо напарнице, как третья гипотеза возобладала.

– Что это такое? – спросила Ева.

– Что «что такое»?

– Эта штука, которая тебя душит? Может, мне вызвать службу борьбы с насекомыми?

– Это шарф. Моя бабушка его соткала, прислала мне и велела открыть посылку прямо сейчас. Я так и сделала.

Ева, поджав губы, изучила зигзагообразные красные и зеленые полосы.

– Нарядно.

– Он теплый, и красивый, и как раз по сезону, мать его, не так ли?

– Так, насколько я понимаю. Ну, так все-таки: вызвать санобработку или тебе нравится та муха, что тебя укусила?

– Он такой ублюдок! И как меня угораздило связаться с таким кретином?

– Не спрашивай меня. Нет, серьезно, – Ева вскинула руку, – меня не спрашивай.

– Разве я виновата, что у нас туго с бюджетом? Нет, не виновата, – объявила Пибоди, тыча пальцем в лицо Еве. – Разве я виновата, что его дурацкая семья живет в дурацкой Шотландии? Нет, я так не думаю. Ну и что, если мы провели какие-то жалкие пару деньков с моей семьей на День благодарения? [10]– Конец длинного шарфа взлетел и затрепетал на ветру, когда Пибоди взмахнула руками. – Моим родственникам хватило ума жить в Соединенных Штатах Америки! Разве не так?

– Я не знаю, – опасливо ответила Ева, потому что глаза Пибоди загорелись маниакальным блеском. – Их так много.

– Ну, тогда я скажу: да, им хватило ума! И я упомянула – мимоходом, просто к слову, – что, может, нам лучше остаться дома на Рождество. Ну, вы понимаете, это же как-никак наше первое Рождество вместе, хотя, судя по тому, как он себя ведет, оно может оказаться последним. Тупой недоумок. Эй, ты чего пялишься? – набросилась Пибоди на мужчину, который оглянулся на нее, проходя мимо. – Давай-давай, топай!

– Это всего лишь ни в чем не повинный прохожий. Один из тех, кого мы присягали защищать.

– Все мужики – тупые! Все до единого. Он обозвал меня эгоисткой! Сказал, что я не желаю делиться. Ну, уж это полная чушь! Разве он не носит мои серьги? Разве он…

– Если он еще что-то твое носит, я категорически не желаю об этом знать. Мы на работе, Пибоди.